Дайте точку опоры - [67]
— Что будет с ними, Костя?
— Не знаю. Перемелется. Ему, может, придется уехать из Москвы, командиром…
— Думаешь, спасет?
— Не знаю.
— Меня пугают ее слова о детях. Помнишь?
Костя вздрогнул: он тоже в эту минуту подумал о словах Вали… И тут только увидел на себе плащ, решительно снял, накинул на плечи жены. Лена не шелохнулась, точно не заметила.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
16 сентября
Вчера из Кара-Суя вернулся Интеграл — черный, лицо осунулось — одни цыганские глаза блестят (позднее узнал; чуть ли не месяц задувал «бескунак» и не было спасения — ночью, в гостинице, мочили в воде простыни, укрывались мокрыми) — и… смешной: нос и верхушки ушных раковин облупились, проступило поросячье, розовое… Он ворвался в лабораторию, с ходу грохнул фибровый обшарпанный чемоданчик на свой стол, — значит, прямо с аэродрома. Для Интеграла это значит и другое — чтобы вывести его из равновесия, должно стрястись событие, равное открытию антимиров. А у меня перед глазами чертики: все дни считал и пересчитывал одно и то же звено в блоке «сигма», составляющее всего-то тысячную во всем контуре наведения, загонял лаборантов, аппаратуру так, что молчаливый Эдик мрачно, будто в пустоту, трагически вещал: «Эх, дымятся шкафики-блочики!»
Хотел сделать вид, что не заметил состояния Интеграла, но пожалел: уж больно темен и мрачен был старший конструктор, да и не терпелось узнать — как там с «Катунью»? Отложил логарифмическую линейку:
«Что с тобой? Кара-суйская муха укусила?»
Он крутнулся к моему столику, плюхнулся бесцеремонно на край, прямо на черновики расчетов, и в нос мне крепко пахнуло потом, зноем Кара-Суя, полынью, и меловой, пресный привкус пыли и песка почудился на губах…
«Сергей Александрович! Все в «сигме»… — Он постучал себя кулачищами в грудную клетку — она глухо бухала. — Душой чую! Телеметрические ракеты, болванки пускали. Одна по кинотеодолиту показывает неплохое попадание в условную точку, другая к черту — в молоко! Облеты по Ту делаем — самолеты корова коровой! Сами знаете. В одних залетах записи ошибок на пленку — дай боже, в других — мура».
«А вам, товарищ старший конструктор Овсенцев, нервы надо полечить. Не желаете на курорт?»
«Какое лечить?! Какой курорт?! — взорвался он. — В «сигме», Сергей Александрович, говорю, дело! Надо к шефу — брать тайм-аут, новую «сигму» форсировать. Как она?»
«Считаю».
И тут сказал ему, что на основании их донесений из Кара-Суя Борис Силыч заявил: еще месяца полтора-два — и «Катунь» будем предъявлять на государственные.
«Какие полтора-два? Какие государственные? Очумели?»
«В отделе испытаний по заданию главного начали выработку усложненных программ для этих последних испытаний».
Интеграл озверел:
«Да вы… что?! Айда к шефу! Немедленно! Нет, айда, айда!»
Увидев нас в дверях, Асечка расплылась:
«С приездом благополучным».
Но Интеграл — ноль внимания, и та поджала обиженно губки:
«Бориса Силыча сегодня не будет — в Совете Министров».
От Интеграла пахло потом, духом Кара-Суя, и Асечка сморщилась:
«Фу, вы бы домой заехали…»
Овсенцев, будто мешок с мукой, плюхнулся на стул:
«Судьбы удары…»
17 сентября
Да, история. Утром Овсенцев явился чистый, наглаженный, выбритый, даже порезался в двух местах от усердия; полубачки пушистые — взбил расческой. «Я к шефу!» А в одиннадцать вернулся, открыл дверь — лица нет и зубы чечетку выбивают.
«Что с тобой?»
«Побеседовали с шефом…»
«Ну?»
«Думаю, по чистой. В тираж. Докладную — этак спокойненько, с адской выдержечкой в клочья: «Вы не писали».
Через час в дверях вырос «сам», стрельнул глазами по всей лаборатории, заставленной аппаратурой, и, будто не замечая Овсенцева, шагнул ко мне.
«Пришел посмотреть. Сказали, что у вас «сигма» готова и что она — панацея от всех наших бед».
Значит, что-то сморозил Интеграл. Черт, в краску вводит.
«Пока прикидки, Борис Силыч, вот чертежи, расчеты…»
Полистал расчеты, взглянул и на чертежи. Дак бы про себя:
«Да, разрывная функция… — И обернулся к столу старшего конструктора. — Вы, Овсенцев, верите в провидение, в случай?»
Интеграл дурацки, в полуухмылке растянул синеватые губы:
«Ну, конечно, шутить можно… и легко, Борис Силыч».
Кожа и полубаки стали одного цвета — красной меди. Даже сквозь загар это отчетливо проступало.
«Напрасно, — спокойно сказал главный и звонко пришлепнул за спиной ладонями. — Вот с одним… было так, когда ему случилось быть в местах не столь отдаленных. На рудники водили строем, а с работы — кто как хотел: знали, не уйдешь, только бы сил хватило до бараков дотащиться, не упасть, не замерзнуть. Лопаются деревья — орудийные выстрелы, упади — и сразу полный анабиоз. Ну… и шел он — кожа-кости, — думал: прощай, мир физической жизни, прощай, несбывшийся мир науки. Казалось, жизни оставалось несколько шагов. И тут он видит на пне хлеб. Полбуханки хлеба. Галлюцинация? Закрыл глаза, проковылял по снежной тропке. Обернулся, открыл глаза — хлеб лежит… В нем было опасение. В нем было, Овсенцев, все — отступила критическая минута, и человек выжил…»
Интеграл — как рыба об лед: губы растягиваются и вздрагивают, а звуков нет.
«Идите домой, Овсенцев, отдохните».
Тот собрал пожитки, хлопнул дверью — мелькнула красная клетчатая ковбойка.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герои повестей Н. Горбачева – ракетчики – офицеры, сержанты, солдаты, – у кого интересная, трудная и романтическая профессия. Но судьбы их сложны, и пути, по которым они идут "каждый в свою жизнь", зачастую нелегки: им сопутствуют трудные конфликты, острый драматизм.Гошка Кольцов стремится жить и служить по девизу: "Какое мне дело до вас до всех, а вам до меня". Он противопоставляет себя коллективу, товарищам по расчету ракетной установки. У Гошки есть в родном городе Ийка, а здесь, в гарнизоне, он знакомится с Надей…При всей сложности конфликтов, в нелегких условиях службы герои повестей морально крепки, сильны хорошими душевными зарядами: Гошка поймет свои заблуждения и в решающую минуту предпочтет обгореть, чем допустить гибель товарищей.Николай Андреевич Горбачев – инженер-подполковник, в прошлом служил в Ракетных войсках.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первая книга Н. Горбачева «Белые воды» повествует об исторически сложном времени — кануне Великой Отечественной войны и первых военных годах. Герои первой книги действуют и во второй, но только место действия тут Рудный Алтай, где во время войны располагались рудники и заводы, поставлявшие стране продукцию первой важности — свинец.
Роман Николая Горбачева, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького, рассказывает о современной армии, о работе по созданию и освоению советской противоракетной системы «Меркурий».
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.