Дайте точку опоры - [16]

Быстро одевшись и думая, что все еще спят, Алексей хотел тихонько проскользнуть на кухню, но, откинув портьеру, увидел Костю.

Входная дверь была распахнута, Костя стоял на лестничной площадке, голый по пояс, в полосатых пижамных брюках.

— Проснулся? — спросил он, тяжело дыша. — Тогда присоединяйся: зарядимся!

— Это ты умно поступаешь, — похвалил Алексей, становясь рядом. — А я, признаться, после академии занимался зарядкой от случая к случаю.

— На моей работенке иначе нельзя: чем журналист толще, тем портфель его тоньше. Имей в виду, тебя почти такая же работенка ждет!

Когда они, умывшись после зарядки, вернулись в комнату, на столе уже стоял завтрак. От сковородки шел вкусный дух яичницы с колбасой. Лена нарезала батон.

— Садитесь, мужчины, завтракать, — сказала она. — У нас, Алеша, две очереди: сначала — папа, потом — нерабочая половина. Но самая требовательная…

Разговор за столом вертелся вокруг представления Алексея, хотя Костя старался перевести его на другие темы.

— Не знаю, как у меня получится на новом месте, еще никогда так не волновался, — признался Алексей.

— Ты это брось! — Отхлебнув кофе, Костя насупился. — Держись козырем! Там не один Василин. Есть и другие. Есть старик Янов, маршал, мудрейший человек! Наверняка понравится. А Сергеев? Он ведь к той же епархии относится. А вот Бутаков — тоже наш общий знакомый… Добраться бы до него! — Костя хитровато сощурился и, заметив, что Фурашов закончил свой кофе, предложил: — Будем собираться?

Костя прошел в спальню. Алексей слышал, как он дважды чмокнул губами — целовал детей. Потом вышел вместе с Леной, уложил в уже потрепанный портфель тапочки, спортивную форму, полотенце.

— Согласно приказу министра, сегодня — спортзал. Режемся через день в волейбол!

— Обедать обоих жду. Слышите, Алеша? — предупредила Лена. — Не вздумайте куда-нибудь заходить.

Солнце, весеннее, яркое, поднялось над домами, жгучий свет дроблено плеснул отраженными зайчиками от лужиц на асфальте. Алексей, выйдя из подъезда, зажмурился. Небо было голубым, чистым, воздух щекотал ноздри свежестью, влагой. Под арочным кирпичным въездом в соседний дом намывалась сизарка, стоя розовыми лапками прямо в луже, нахохлившись и кося с оранжевыми окружьями бусинки глаз, приседала, окатывая себя каскадом сверкающих брызг. Невидимый под сводом арки, утробно, зазывно стонал самец.

Обгоняя друзей, спешили на работу люди — в это утро сосредоточенные, деловые. На троллейбусной остановке за углом вытянулся по тротуару извилистый хвост очереди. Коськин встал в конец ее. Алексей решил идти пешком: до набережной не так далеко.

— Ну, ни пуха ни пера! — Костя стиснул руку товарища. — Смотри — сразу после разговора звони. И обещание Лене помни!..

До казарм, где помещалось управление кадров, Фурашов добрался раньше времени: еще оставалось минут десять, и он прошелся по довольно глухой улочке. Старинные казармы, желтые, глухие, с бойничного типа оконцами, занимали целый квартал.

Бренчали звонками битком набитые в этот утренний час трамваи, огибая словно игрушечную церквушку, ярко раскрашенною, усеянную золотыми маковками с крестами.

Постояв и поглазев на улицу, Фурашов наконец прошел под сводчатые ворота — тут пахло сыростью веков, — у полосатой будки показал часовому документы и без труда отыскал во дворе невысокий домик. Когда-то в нем, вероятно, жил с семьей полковой командир каких-нибудь кирасир или драгун.

Комнат в домике оказалось много. Алексея водил по их запутанному лабиринту юркий подполковник, встретивший у входа; он распахивал двери, заглядывал в кабинеты, спрашивая то одного, то другого, представлял кому-то Фурашова, называя его на «ты», точно знал его давно и был на короткой ноге. Потом вручил ему какие-то бланки и, наконец кивнув на рядок стульев у двери — здесь уже ждал с десяток офицеров, — бросил: «Посиди!» — и скрылся с кожаной папкой за дверью. Фурашов только успел присесть — подполковник распахнул дверь и с удивившей Алексея вежливостью и серьезностью, уже на «вы», пригласил: «Прошу вас, товарищ инженер-подполковник Фурашов!»

В небольшом уютном кабинете за столом сидел полный, с белым лицом генерал. Алексей догадался: Панеев, начальник управления кадров. На лакированном зеркальном столе ничего лишнего: массивный чернильный прибор с башней Кремля, отточенные разноцветные карандаши. Перед генералом лежало, как сразу заметил Фурашов, его личное дело. Не больно удачная фотография — в мундире. Вспомнил — фотографировался там, в Кара-Суе, на полигоне, больше года назад, когда присвоили инженер-подполковника…

Генерал расписался на бумаге, отодвинул ее к краю стола и поднял глаза на Фурашова — немигающие, проницательные. Алексей стоял на ковровой красно-зеленой дорожке, мелькнула мысль: сейчас начнутся расспросы. Генерал, не спуская с Алексея глаз, не шевельнулся, будто был прикован, проговорил негромко:

— Вы идете в центральный аппарат… Почетно и ответственно! Желаю успехов.

Алексей стоял, не сообразив, что все кончилось, — ждал расспросов, возможно каверзных. И увидел: знакомый подполковник моргал, показывал на дверь.

Невольно усмехнувшись, Алексей четко повернулся на ковровой дорожке.