Дайте стройбату оружие - [24]

Литовец Данатос отхлёбывал пару малюсеньких глоточков и наслаждался послевкусием.

Узбек Рамиль Ганеев, пил степенно, как его далёкие предки пили кумыс на стародавних пирах.

Хохол Серёга Скрыник выпивал с аппетитом, закусывал ломтиком сала и изрекал: "Гарна горилка".

Смоленский поляк – библиотекарь Санька Островский выпивал, морщился и выговаривал свою стандартную фразу: "И как только эту гадость пьют коммунисты?".

Как повелось, в это время, Геник Камарзин, на правах хозяина водки и тамады, заливал в рот добрую половину стакана и говорил: "Смотри. Вот так пьют. Вот так морщатся. Вот так закусывают". Пододвигал к себе банку тушенки и начинал аппетитно есть.

Калужанин Толик Трофимов, памятуя, что пьянка может закончиться плохо, пил молча, как-то стыдливо, но никогда не пропускал своей очереди. Пить он мог много и долго. Он не мог останавливаться. В ожидании послепьяночных проблем, на лице Толика было такое грустное выражение, что, глядя на него, у многих появлялось желание пропустить свою очередь и передать стакан соседу.

Не мог Толик забыть свою первую армейскую пьянку в будке электрика, начавшуюся по хорошему поводу, с хорошим человеком, но закончившуюся плохо. Вот и сейчас, приняв водочки на грудь, Толик вспомнил как оно было…

За клубом, на краю части, у самого леса стояла водонапорная башня. Возле башни – кирпичная будка… В будке был электрощит и вентили управления водоснабжением части, шкаф с инструментами, наждак, столик и топчан для отдыха. Там проходила служба электрика части. Только изредка, соскучившись по людям, приходит электрик в роту переночевать. Электриком служил Валера "Носик". В начале службы, сломал "дед" Валерке переносицу. Переносица срослась, но Валерка стал обладателем огромной "кавказской" горбинки на носу и прозвища "Носик".

Перед своим дембелем, передал Валерка должность Толику Трофимову. Передачу оформили испитием спиртного напитка. Пришел, после этого, пьяный Толик в роту, выкурил пару папирос "Беломор-канал", стряхивая пепел, бросая окурки рядом с кроватью и заснул.

А перед подъемом роты, зашел в казарму комбат Авсеенко, увидел окурки, возмутился и скомандовал: "Воин, подъем". Вскочил Толик, натягивает штаны и китель, и разоблачает себя, и оправдывается, кричит на всю казарму: "Товарищ подполковник, я не пил, честное слово не пил!". Тут и комбат на крик перешел "Бегом в штаб!". Запутался Толик в портянках, а Авсеенко орёт "Бегом в штаб!". Выскочил Толик босиком на первый ноябрьский снег и почесал к светящимся в ночи, штабным окнам.

Вернулся Толик минут через пятнадцать, с побитой рожей, но довольный тем, что дело закончилось без губы, что он сохранил за собой, крепко обмытую, тёплую должность электрика части. Подумаешь, грохнулся пару раз от ударов комбата на паркетный пол, под раскидистый куст чайной розы, цветущей в углу комбатовского кабинета…

За столом шла неторопливая беседа.

Витька Александров вытащил из кармана письмо, полученное от стародавнего дружка Юрки Киселя, отслужившего свой срок на строительных объектах Украины.

Стал его читать:

"Витек, привет с гражданки!

Как мы рвались домой, на дембель. А вот теперь уже три месяца как я дома. Не поверишь, но вспоминаю с содроганием все то, что довелось испытать за время службы и, одновременно, тоскую по дурдому, через который пришлось пройти.

И ты будешь тосковать, поэтому цени своих армейских друганов, которые сейчас рядом с тобой. Видимо, армейская дружба самая крепкая. Так мне не хватает сейчас наших пацанов. Разлетелись, кто куда, во все концы необъятной Родины.

Наша рота собиралась с бору по сосенке, многих прямо сразу после переодевания, уже на другой день, привозили в лес, и курс молодого бойца они проходили с лопатой в руках на кабельных трассах.

Быстро смекнув, что вольному – воля стали ходить в самоволки за вином (на первой неделе службы!) а порой и по 2-3-4 раза за день!

Когда ж начальство спохватилось, что воины лопаты "воюют" без присяги, то начали думать как бы её провести. Попросили автоматы у ракетчиков: "Хоть один дайте, хоть на полчаса!", но получили отказ – "Стройбат это такие звери, что им даже оружия не выдают, значит и не дадим".

А какая присяга без автомата?

Выпросили в сельской школе наглядное пособие – разрезанный пополам, и раскрашенный по месту разреза красной краской "калаш", но вот незадача, в школе оказалась только правая половинка! Все потроха с левой стороны были наружу! То есть если держать автомат в левой руке, а текст присяги в правой – получится карикатура!

Но в находчивости стройбату не откажешь! Перевернули автомат кишками к груди, держали его в правой руке, присягу – в левой, а когда делали фотки в ателье, то плёнку переворачивали, и получалось на фотке вроде как у настоящих солдат.

Служил я два года воином стройбата и один месяц "моряком".

Это наша местная традиция.

По Конституции СССР служба в сухопутных частях Советской армии продолжается два года, а во флоте три.

А как быть тем в сухопутных, у кого двухлетний срок истёк? Не нарушать же Конституцию, и продолжать оставаться солдатом? Конституция – это святое. Раз третий год – значит моряк.