Дайте шанс! Том 3 - [47]

В прошлой жизни мне очень хотелось научиться рисовать, но из-за трясущейся руки у меня не получалось. У Андрея с этим делом обстояло гораздо лучше. Красками он не пользовался, однако часто рисовал карандашом или ручкой.

У Юли получалось рисовать с такой легкостью, что мне кажется, и у меня тоже получится. Только стоит попробовать.

— А можно я тоже попытаюсь что-нибудь нарисовать?

— Конечно. Пробуйте.

Юлия отдает мне кисть и кладет на мольберт новый лист картона.

Когда я жил с мамой, помню, несколько раз пытался нарисовать две березы, которые росли прямо напротив окна моей комнаты. Они мне казались похожими на нас с мамой. Одно дерево было высоким и взрослым, второе тоненькое и поменьше. Они росли бок о бок и вверху переплетались ветвями.

Также, как только что проделывала Юля, я загораюсь Светом, окунаю кисть в стакан с водой, беру на нее черную краску и подношу к чистому листу картона.

Как там она сказала?

Представить, что хочу нарисовать, обратиться к Тьме и добавить эмоций, по-моему.

С последним у меня проблем нет. Стоит только произнести «мама», и все, эмоций через край. К горлу подкатывает ком, сердце сжимается, глаза становятся влажными. Она была для меня всем. Когда она ушла, ушла часть меня. Там теперь пустота, которая так ничем и не заполнилась.

Дабы меня не смущать, девушка отходит, а я начинаю рисовать один ствол дерева, потом второй, переплетающиеся ветви с зелеными листочками. После траву, раздолбанную дорогу, шедшую со двора к трем старым гаражам из проржавевшего металла с облупившейся краской. Голубое небо, облака, серую пятиэтажку за гаражами справа. Завершаю рисунок окном и подоконником своей некогда комнаты, на котором стоял горшок с фиалками.

— А что, очень даже неплохо получилось. Только надо добавить солнечных бликов. Иначе что-то тоскливо. Вызывает печальные эмоции, — появившись рядом и взглянув на результаты моего труда, оценивает Юля.

Она берет новую кисточку, смачивает ее, набирает желтой краски, подносит к картону и вдруг с изумлением на меня таращится.

— Не поняла… Ты же рисовал одной черной краской. Откуда взялись цвета?

Я зависаю, не зная, что сказать.

И действительно. Откуда?

Свеженарисованная картина на глазах исчезает, обнажая каракули, которые я нарисовал в действительности. При виде них у Юлии начинает опускаться челюсть.

— Не поняла… Это какой-то фокус?

Хватаюсь за голову и начинаю смеяться.

— Блин. Ты сказала, нужно обратиться к Тьме, вот я и обратился. И совсем не подумал, что может случиться. Тебе Тьма подарила способность рисовать, а мне — создавать иллюзии. И представляешь, я сейчас действительно подумал, что рисую!

— Ты можешь создавать иллюзии? — изумляется девушка. — Прямо как тот старик на Арбате?

Я тут же заинтересовываюсь:

— А что за старик? Что за иллюзии он создает?

* * *

Волгина уже откровенно ненавидела Пахомову. За последние два часа она тысячу раз пожалела, что познакомилась и вдобавок сблизилась с ней. Мало того, что Пахомова вела себя как какая-то продажная девка, она еще решила заполучить себе их сокурсника князя Болховского. Ольга бессовестно липла к нему несмотря на то, что у парня был интерес к Катерине, а у той вроде как к нему. Положивший глаз на девушку бедный Друцкий не знал, что и делать.

Компания прогулялась по Красной площади, по Александровскому саду, по Манежке. Когда вернулись к университету, чтобы дальше поехать гулять по Москве на автомобилях, Ольга вконец обнаглела. Видите ли, она захотела ехать с князем.

— К сожалению, сегодня у меня спорткар. Всего одно пассажирское место, — попытался отшить девушку Болховский.

— Да-а-а… — округлила глаза девушка. — Я ни разу в жизни не ездила в спорткаре. А так хотелось бы попробовать.

Волгину затрясло. Если бы не парни, и девушки были одни, она больше не стала бы сдерживаться. Сначала влепила бы засранке пощечину, а после… После влепила бы еще и еще. У Катерины не было никакого желания объяснять Ольге, в чем она писец как не права. Когда бьют по мордасам, оно доходчивее получается.

— Обещаю, как-нибудь в следующий раз обязательно прокачу. Но не сегодня, — галантно отшивает князь Пахомову и, подойдя к своему шикарному автомобилю, так же галантно открывает пассажирскую дверь для той, кто ему действительно нравится. — Катерина Александровна, прошу!

— Ловлю вас на слове, князь! — говорит с кокетством Ольга.

Ответить засранке Волгина при парнях не могла. И влепить пощечину тоже не могла. Благородная кровь велела ей стойко переносить подобные трудности. Но сильно и, главное, больно толкнуть, чтобы это получилось со стороны вроде случайно — запросто. Что Катерина тут же и проделала, двинувшись усаживаться в машину.

Князь сдал назад, вырулил и надавил на газ. Всю эту долгую минуту Катерина с усмешкой следила за Пахомовой, с несчастным видом трущей ушибленный бок, и за ее воздыхателем Друцким, жалобным взглядом смотревшим на объект своего вожделения. А ведь он так старался произвести на нее впечатление.

Автомобиль резко набрал скорость. Вибрирующая мощь ласкала слух и не только его. Девушка ощущала приятную тряску кресла каждый раз, когда князь давал газку.