Дайте мне обезьяну - [11]

Шрифт
Интервал

Скоро ей стало скучно. Но и это достаточно сильное чувство быстро прошло. Скучать или увлекаться, стыдиться или упиваться, негодовать или, наоборот, радоваться: вот и я наконец приобщилась, — любопытство, в конце концов, питать — Елена Глебовна не в силах была, устала. Ей было «никак». Единственное, желала чего, — так это спать. Но и уснуть не могла. Не уснуть было. Когда закрывала глаза, видела снова кладбище, деревья, памятники, могилы, незнакомые лица около гроба, Алиса наклоняется поцеловать, под ногами похрустывал снег: шли. Только музыка, музыка была не отсюда. Елена Глебовна прислушивалась к стуку колес. Они умеют под любую мелодию. Красиво, грех спорить.

Появление садиста заставило очнуться Елену Глебовну. Но виртуозки легко обвели садиста вокруг, так сказать, пальца и спрятались от него в другой гостиничный номер. Там уже их заждалась роскошная постель с двумя молодыми миллионерами.

Елена Глебовна пожалела девушек. Глупые. Вот ровесник их, Алексей Михайлович, он в землю лег. Фильм-то, поди, лет пятнадцать назад снимали. Да она же сама им ровесница. Одно поколение. Вышли бы они сейчас показать, чего стоят. Странно как-то. В землю лег, и еще не замерзла за ночь земля, а жена жива и в поезде едет, бывшая, и они тоже, наверное, живы, виртуозки-ровесники, и от нас далеко-далеко, благоденствуют где-то в Европе или Америке, и не спят сейчас, потому что там время другое, не ночь, занимаются чем-нибудь, вовсе не сексом, может, едут куда или летят себе самолетом, а кожа-то у них суха, а у глаз-то у них лучики, и груди у них уже совсем не такие, как их там парафином ни пичкай. И руки в морщинах. И шеи в морщинах, как у Елены Глебовны три морщины, большая одна и две поменьше, и все это просто один лишь обман, будто их, вот этих, обольстительных, молоденьких, развратных, время не тронет, еще как тронет — и возраст, и смерть, — так что, девоньки, вы уже не такие, не вы это.

Свет зажгли. Законные пассажиры, с билетами, покидали вагон, веселясь, расходились по своим купе; полуночники по обстоятельствам (те, что без) к новому сеансу готовились. Пришло несколько новеньких. Бросив иронический взгляд на Елену Глебовну, удалился ее сосед-юноша. Елена Глебовна стены вагона рассматривала, там висели картинки; супермены и — вумены, за последних Елене Глебовне всегда холодно было, когда попадались на стеклах кооперативных киосков.

Шел негромкий и очень интеллигентный спор — о существе порнографии.

— Нет, нет, это, безусловно, эротика. Порнография — это только когда у мужчины, причем, извините, вот таким образом. Так во всем мире считают.

— По-моему, ваши сведения устарели. Сейчас есть другая концепция. Когда имитация, тогда да, эротика, а когда по-настоящему, это уж порнография.

— Как то есть? Когда фрикции, это эротика, а когда… когда как ее… аннуляция, то порнография?

— Вы хотели сказать, овуляция?

— Подождите, абляция… нет, кумуляция… ну вы меня поняли.

— Вероятно, тут дело в оргазме.

— А как же фригидность?

Что там дальше было про американок, она уже не воспринимала. Кто там был кто и кто с кем. Кто с кем и с какой еще стати. Пассажиры покорно присутствовали. Никто не охал больше, не сокрушался, не вздыхал тяжело: «что показывают». Терпели. Ехали и терпели. Кто смотреть не хотел, тот сидел и терпел, кто хотел, тот смотрел… хотел, не хотел… Можно, в конце концов, думать о чем-нибудь о своем, можно попробовать отстраниться. Удивительно, однако, как повторяемость, единоподобие умервщляют самою идею движения, действия, хотя нельзя же во всем требовать изобретательности!.. вот так и глагол умирает в герундии — терпение, совокупление, поглупление… От герундия в воспаленном мозгу рукой подать (тоже образ) до родственной ему ерунды. Ерунда. Так и не попавшая в словари иностранных слов. А помнит ли Елена Глебовна, от чего производил ерунду любимый ею Лесков? От немецкого хер унд да, или сюда и туда, по-нашему, отнюдь не в сексуальном смысле — выражение, бытовавшее в Петербурге в среде немцев-колбасников. Елене Глебовне есть захотелось. Авторы фильма обращались к иным инстинктам. Но то ли этимологических штудий направленность была такова, что вспоминались в итоге мясопродукты, то ли обилие голого тела перед глазами способно, в принципе, возбудить, отнюдь не по Фрейду, аппетит зверский. Елена Глебовна проголодалась; она бы еще и развеселилась, ей бы стало смешно обязательно, если бы не подступившее вдруг удушающее ощущение бреда.

Хорошо было деду. Дед-безбилетник умудрился уснуть. Он негромко храпел, ему не мешали. Елена Глебовна завидовала ему черной завистью. Она так не могла. Она пыталась понять, долго ли ей еще надлежит мучиться, по подсчетам выходило — весьма. Время самым нежелательным образом намеревалось растянуться, или, что то же, замедлиться в соответствии с тягомотным, навязанным постановщиком ритмом, как бы мстя Елене Глебовне за свою постоянную ей нехватку своим же теперь навсегда изобилием — однообразным, тяжеловесным и разрастающимся. Конца всему этому не предвиделось. Когда же кончат они? — спрашивала Елена Глебовна, не отдавая себе отчета в двусмысленности вопроса.


Еще от автора Сергей Анатольевич Носов
Член общества, или Голодное время

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Фигурные скобки

Прозаика и драматурга Сергея Носова не интересуют звоны военной меди, переселения народов и пышущие жаром преисподни трещины, раскалывающие тектонические плиты истории. Носов — писатель тихий. Предметом его интереса были и остаются «мелкие формы жизни» — частный человек со всеми его несуразностями: пустыми обидами, забавными фобиями и чепуховыми предрассудками. Таков и роман «Фигурные скобки», повествующий об учредительном съезде иллюзионистов, именующих себя микромагами. Каскад блистательной нелепицы, пронзительная экзистенциальная грусть, столкновение пустейших амбиций и внезапная немота смерти — смешанные в идеальной пропорции, ингредиенты эти дают точнейший слепок действительности.


Аутентичность

Сергей Носов родился в 1957 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский институт авиационного приборостроения и Литературный институт им. А.М. Горького. Прозаик, драматург. Отмечен премией журнала «Октябрь» (2000), премией «Национальный бестселлер» (2015). Финалист премий «Большая книга» и «Русский Букер». Живет в Санкт-Петербурге.


Тайная жизнь петербургских памятников

Необычная книга о «тайной жизни» памятников, несомненно, спровоцирует петербургского читателя на дополнительные прогулки по городу, а не петербургского – на посещение Петербурга. Написана она другом и доброжелателем памятников писателем Сергеем Носовым. Сравнить ее можно разве что с увлекательными книгами о животных, в среде которых подолгу живет исследователь.4-е издание.


Музей обстоятельств (сборник)

Всем известно, что Сергей Носов – прекрасный рассказчик. В новой книге собрана его «малая проза», то есть рассказы, эссе и прочие тексты, предназначенные для чтения как вслух, так и про себя широким кругом читателей. Это чрезвычайно занимательные и запутанные истории о превратностях жизненных и исторических обстоятельств. Короче, это самый настоящий музей, в котором, может, и заблудишься, но не соскучишься. Среди экспонатов совершенно реально встретить не только предметы, памятники, отверстия, идеи и прочие сущности, но и людей, как правило – необыкновенных – живых и умерших.


Книга о Петербурге

УДК 97(47) ББК 63.3(2-2Санкт-Петербург) Н 84 В книге использованы фотографии автора и материалы фотобанка Getty Images: © Getty Images.com/traveler1116 © Getty Images.com/duncan1890 © Getty Images.com/ZU_09 © Getty Images.com/Bellanatella © Getty Images.com/ideabug © Getty Images.com/ilbusca © Getty Images.com/marvod © Getty Images.com/NataliaBarashkova © Getty Images.com/Nastasic © Getty Images.com/zoom-zoom © Getty Images.com/Vitaly Miromanov © Getty Images.com/Hngyldyzdktr © Getty Images.com/Powerofforever © Getty Images.com/Grafi ssimo Оформление обложки Вадима Пожидаева Издание подготовлено при участии издательства «Азбука». Носов С. Книга о Петербурге / Сергей Носов.


Рекомендуем почитать
Богатая жизнь

Джим Кокорис — один из выдающихся американских писателей современности. Роман «Богатая жизнь» был признан критиками одной из лучших книг 2002 года. Рецензии на книгу вышли практически во всех глянцевых журналах США, а сам автор в одночасье превратился в любимца публики. Глубокий психологизм, по-настоящему смешные жизненные ситуации, яркие, запоминающиеся образы, удивительные события и умение автора противостоять современной псевдоморали делают роман Кокориса вещью «вне времени».


Скопус. Антология поэзии и прозы

Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.


Огнем опаленные

Повесть о мужестве советских разведчиков, работавших в годы войны в тылу врага. Книга в основе своей документальна. В центре повести судьба Виктора Лесина, рабочего, ушедшего от станка на фронт и попавшего в разведшколу. «Огнем опаленные» — это рассказ о подвиге, о преданности Родине, о нравственном облике советского человека.


Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье (сборник)

«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».


Война начиналась в Испании

Сборник рассказывает о первой крупной схватке с фашизмом, о мужестве героических защитников Республики, об интернациональной помощи людей других стран. В книгу вошли произведения испанских писателей двух поколений: непосредственных участников национально-революционной войны 1936–1939 гг. и тех, кто сформировался как художник после ее окончания.


Похищенный шедевр, или В поисках “Крика”

Чарльз Хилл. Легендарный детектив Скотленд-Ярда, специализирующийся на розыске похищенных шедевров мирового искусства. На его счету — возвращенные в музеи произведения Гойи, Веласкеса, Вермеера, Лукаса Кранаха Старшего и многих других мастеров живописи. Увлекательный документальный детектив Эдварда Долника посвящен одному из самых громких дел Чарльза Хилла — розыску картины Эдварда Мунка «Крик», дерзко украденной в 1994 году из Национальной галереи в Осло. Согласно экспертной оценке, стоимость этой работы составляет 72 миллиона долларов. Ее исчезновение стало трагедией для мировой культуры. Ее похищение было продумано до мельчайших деталей. Казалось, вернуть шедевр Мунка невозможно. Как же удалось Чарльзу Хиллу совершить невозможное?