ДайсМен, или Человек жребия - [7]

— Мистер Дженкинс ждет в вашем кабинете, доктор Райнхарт.

— Спасибо, мисс Рейнголд. Мне вчера звонил кто-нибудь?

— Доктор Манн хотел уточнить насчет сегодняшнего ланча. Я сказала, что все остается в силе.

— Хорошо.

Прежде чем я успел пройти к себе, из своего кабинета бодро выскочил Джейк Экштейн, ликующе выпалил «Привет, Люк-детка, как твоя книга?» тоном, каким обычно друзья справляются о самочувствии жены, и попросил мисс Рейнголд найти несколько историй болезни. Я уже описал характер Джейка. Что касается его внешности, то он был приземист, плотен и коренаст. Лицо круглое, живое и веселое. Носит очки в роговой оправе. Взгляд пронизывающий, словно говорит: «Я тебя насквозь вижу». По манерам похож на торговца подержанными автомобилями. Его ботинки так сияют, что невольно закрадывается подозрение, уж не добавляет ли он фосфоресцирующее средство в крем для обуви.

— На последнем издыхании моя книга, — ответил я, пока Джейк принимал кипу бумаг у слегка взволнованной мисс Рейнголд.

— Замечательно, — сказал он. — А я только что получил из АР Journal отзыв на свою книгу «Психоанализ: цель и метод». Весьма лестный. — Он начал просматривать бумаги, время от времени откладывая ненужное на стол секретарши.

— Рад за тебя, Джейк. Похоже, ты и на этот раз попал в самую точку.

— Людям воссияла истина…

— Э-э… доктор Экштейн, — сказала мисс Рейнголд.

— Уверен, она им понравится. Может, я смогу обратить в свою веру кое-кого из аналитиков.

— Как насчет ланча сегодня? Успеешь? — спросил я. — Во сколько ты летишь в Филадельфию?

— Черт, чуть не забыл. Хочу показать отзыв Манну. Самолет в два. Сегодня играете в покер без меня.

— Э-э… доктор Экштейн.

— Ты ничего больше не читал из моей книги? — спросил Джейк, бросив на меня один из своих знаменитых пронизывающих взглядов, который, будь я его пациентом, заставил бы лет на десять вытеснить всё, что было у меня на уме в тот момент.

— Нет, не читал. Должно быть, психологический барьер: профессиональная ревность и все такое.

— Э-э, доктор Экштейн.

— Гм-м. Да. В Филадельфии встречаюсь с этим анальным оптиком, помнишь, я тебе о нем говорил. Думаю, мы близки к прорыву. Я вылечил его от вуайеризма, но эти его затмения еще не прошли. Впрочем, прошло-то всего три месяца. Я его приведу в порядок. Будет как новенький, — он ухмыльнулся.

— Доктор Экштейн, сэр, — сказала мисс Рейнголд, теперь уже поднимаясь из-за стола.

— Увидимся, Люк. Мисс Р., пригласите мистера Клоппера.

И Джейк, прижимая к груди груду папок, скрылся за дверями своего кабинета, а я попросил мисс Рейнголд уточнить в больнице Квинсборо, много ли у меня на сегодня пациентов.

— Хорошо, доктор Райнхарт, — сказала она.

— Так что вы хотели сообщить доктору Экштейну?

— Ах, доктор, — она нерешительно улыбнулась. — Доктор Экштейн просил приготовить записи по случаям мисс Райф и мистера Клоппера, а я по ошибке дала ему прошлогодний бухгалтерский отчет.

— Ничего страшного, мисс Рейнголд. Это может привести к очередному открытию.

Было 9:07, когда я наконец уселся в свое кресло позади распростертой на кушетке фигуры Реджинальда Дженкинса. Как правило, ничто так не расстраивает пациента, как опоздание психоаналитика, но Дженкинс был мазохистом, и я мог рассчитывать, что, по его мнению, так ему и надо.

— Извините, что я тут разлегся, — сказал он, — но ваша секретарша велела войти и лечь.

— И правильно сделали, мистер Дженкинс. Простите, что задержался. Теперь давайте расслабимся, и можно начинать.

Любопытному читателю, вероятно, не терпится узнать, какого рода я психоаналитик. Так уж вышло, что я практикую так называемую «ненаправленную терапию». Для тех, кто с ней незнаком, объясняю, что аналитик пассивен, сострадателен, ничего не интерпретирует и никуда не направляет. Проще и точнее говоря, ведет себя как полный идиот. К примеру, сессия с пациентом вроде Дженкинса могла бы выглядеть следующим образом:

ДЖЕНКИНС: У меня такое чувство, что, как я ни стараюсь, у меня ничего не получается. Будто внутри меня какой-то механизм, который сводит на нет все мои усилия.

[Пауза.]

ПСИХОАНАЛИТИК: То есть вы чувствуете, что какая-то часть вашего существа постоянно заставляет вас терпеть неудачу.

ДЖЕНКИНС: Да. Вот, например, в тот раз, помните, когда у меня было свидание с этой милой женщиной, по-настоящему привлекательной. Она библиотекарь. Так вот, все, о чем я мог говорить за ужином и весь вечер, так это как сыграли «Нью-Йорк джетс»[18] и какая у них мощная линия защиты. Я знал, знал, что должен говорить о книгах и задавать ей вопросы, но никак не мог остановиться.

ПСИХОАНАЛИТИК: То есть вы чувствуете, что какая-то часть вашего существа сознательно разрушила возможные отношение с этой вашей знакомой.

ДЖЕНКИНС: А что было, когда я устраивался на работу в компанию «Весен, Весен и Вуф». Ведь я мог бы получить эту работу. И что я сделал? Уехал на месяц в отпуск на Ямайку, зная, что меня могут пригласить на собеседование.

— Понятно.

— Что вы думаете, доктор, по этому поводу? Я считаю, это мазохизм.

— То есть вам кажется, это — тяга к мазохизму.

— Не знаю. А вы как думаете?

— То есть вы не уверены, мазохизм ли это, но утверждаете, что часто совершаете поступки, которые ведут к самоуничтожению.