Дай мне шанс - [9]

Она склонила голову набок, его предложение явно заинтересовало ее, глаза загорелись.

— И что мы будем делать? — поддразнила она.

Он взялся за пуговицы ее рубашки и начал расстегивать.

— Что-то вроде этого, — пробормотал он.

Она не мешала ему, и когда ее рубашка упала на пол, обвила руками его шею.

— Я мечтала о тебе вчера вечером, — призналась она.

Его брови поднялись.

— Ты хотела вот этого? — улыбаясь, поинтересовался Том. — Ты мне расскажешь?

Ее глаза затуманились, когда его губы оказались очень близко к ее рту.

— Это было ужасно странно, даже извращенно, — предупредила она.

— Я готов даже от звука твоего голоса, — сообщил он. — Так что мы делаем?

Встав на цыпочки, она прошептала ему в ухо.

Его глаза на мгновение расширились, потом он крепко привлек ее к себе.

— Пришло время воплотить мечту.

Воспоминания об их последнем вечере были слишком болезненны. Страсть сопровождала их, но не была главной. Были сумасшедший смех, безумие, невероятная близость и нежность. А теперь жить с постоянной тяжестью вины за то, что такого больше никогда не случится. А все потому, что когда происходило самое страшное, он был в Кали и думал только о том, как бы поскорее забить последний гвоздь в гроб Эрнана Галеано! Гроб, который был уже заказан.

Сообщение, полученное им, не оставляло времени для сомнений: гринго должен отказаться от расследования, связанного с деятельностью некоторых колумбийских бизнесменов и политических деятелей, и убираться из страны немедленно. Вот тогда-то Чамберс и совершил самую большую ошибку.

Оглядываясь назад — на недели, месяцы, годы, — Том никак не мог понять, почему он не сделал того, что они требовали, и не убрался тотчас, немедленно. Нельзя это объяснить тем, что он остался ради материала, он мог напечатать его позже, после того как выпустят Рейчел. Но все пошло не так. И когда Чамберс доехал до аэропорта и повторно соединился со связным Галеано, насилие уже свершилось, и через два дня тело Рейчел было обнаружено в форте Сан-Фелипе.

Так почему же, о Господи, он не сделал так, как ему было велено, он ведь лучше всех знал, сколь мала для наркобаронов цена человеческой жизни? Ответ один: высокомерное ослепление и глупость. Том считал, что если Рейчел американка, да еще женщина, то они не посмеют причинить ей вред, Какой дурак! Самодовольный сумасшедший! Конечно, видит Бог, он заслужил свои муки, он заслужил жить с ними до могилы, не зная ни дня отдыха или просвета.

— Эй, парень, пришло время закрыть лавку и пойти развлечься!

Чамберс нахмурился. Он настолько глубоко погрузился в воспоминания о Рейчел, что машинально взял телефонную трубку и едва понял: от него ждут ответа.

— Пако, — узнал он своего друга.

— Давай приходи ко мне в кафе. Я заказываю тебе блинчики с мясом. Думаю, ты проголодался.

В животе Чамберса заурчало — моментальный ответ на своевременное предложение Пако.

— Дай мне час времени, — сказал он.

Кафе находилось недалеко, в старом городе, но в такую жару он горел желанием сначала принять душ, Кроме того, он не мог выйти из комнаты, не позаботившись о своей работе — заметках и набросках сценария. Ноутбук он оставит на хранение у Лиобы, душевной и по-матерински заботливой женщины, которая жила через холл. Дискету с записью файла он брал с собой всякий раз, когда куда-нибудь отправлялся.

— Есть новости, мой друг, — сказал Пако, когда Том присел к нему за столик в шумном кафе. Музыкальный автомат пульсировал тяжелым, быстрым ритмом, полупьяная пара в ярких шортах и соломенных сомбреро раскачивалась и кружилась, поощряемая горластыми друзьями.

Чамберс наблюдал за ними и ждал, когда Пако снова заговорит.

— Сегодня позвонили из «Санта-Клары». Кто-то тебя ищет.

Том почувствовал, как участился пульс.

— И кто это? — спросил он, поднимая кружку с пивом. Кроме Майкла Маккена, он никому не говорил, что едет сюда, а тот не пытался бы связаться с ним в «Санта-Кларе».

— Не знаю. Но сам факт говорит о том, что тебя либо засекли, либо подозревают о твоем присутствии.

Том сделал добрый глоток и прошелся взглядом по увитым цветами балконам, висящим на беленых торцах домов. Покрытые красной черепицей крыши нещадно прокалились за день. Жаркую неподвижность неба нарушал лишь полет случайной птицы или самолета, чертившего на синем полотне белую полосу. Ничего подозрительного.

— Сколько времени ты еще намерен пробыть здесь? — спросил Пако.

— Неделю, а может, две.

— Как продвигается работа?

— Продвигается. Ты знаешь, где свидетель, который вызвался дать показания?

— Да-да, — кивнул Пако, — я нашел его приятеля. Нам сообщат.

Чамберс выгнул бровь:

— Значит, им известно, что я сейчас в городе.

— Но я плачу ему, чтобы он держал рот на замке, — возразил Пако.

— А может, Эрнан Галеано заплатил ему больше?

— Нет-нет, Галеано в тюрьме. Благодаря тебе это дерьмо арестовано и заперто.

— Кончай, Пако, ты не такой наивный. Галеано может сидеть за решеткой, но он все равно управляет оттуда всем и всеми. Мы оба отлично знаем, что из-за награды, объявленной за мою голову, я здесь популярнее Симона Боливара. Галеано ожидал моего возвращения, и наверняка этот твой парень уже послал ему весточку.