Давид Ливингстон (Жизнь исследователя Африки) - [64]

Берега Конгоне были окаймлены настоящими зарослями - манграми, гигантскими папоротниками и пальмами. На травянистых прогалинах паслись буйволы, бородавочники, антилопы. Их так много, что не прошло и нескольких часов, как экипажи обоих судов настреляли столько дичи, что ее хватило всем на несколько дней. Изредка встречавшиеся жители прибрежных деревень тотчас же скрывались на своих челноках в мангровых зарослях; это, вероятно, были беглые рабы.

Португальцы им не попадались. Впрочем, португальцы не имели правильного представления об устье Замбези. Позже Ливингстону стало ясно, что даже их генерал-губернатор не знал о Конгоне: широкое воронкообразное устье рукава Келимане он принимал за главное устье Замбези.

Дремучие леса по берегам постепенно отступали; начинались обширные равнины, покрытые травой выше человеческого роста.

Наконец суда повернули в главное русло, довольно широкое, но усеянное многочисленными песчаными мелями, между которыми проходил извилистый фарватер. Осадка парохода "Перл" оказалась слишком большой для такого фарватера. Пришлось изъять из трюмов личный багаж и снаряжение экспедиции и переправить его на остров, чтобы дать возможность судну маневрировать.

Во время этой выгрузки произошла ссора между Ливингстоном и морским офицером, который должен был командовать судном "Ма-Роберт". Этот офицер заявил об отставке. Вначале Ливингстон отказался принять отставку и пытался добром уладить ссору. Однако тот стоял на своем, и Ливингстон в конце концов вынужден был согласиться, хотя его очень огорчило столь недоброе начало экспедиции. Если вправду этот офицер вообразил себя незаменимым, то он ошибся: после его ухода командование судном Ливингстон принял на себя. Во время трех больших морских путешествий он имел возможность познакомиться с искусством вождения судов. В своем письме он указывает: "Кое-кто полагал, что мы не найдем выхода из этого положения, но я принял командование судном и провел его по реке уже свыше тысячи шестисот миль, хотя это занятие под палящими лучами солнца едва ли большее удовольствие, чем вождение экипажа по улицам Лондона в ноябрьские туманы". Ливингстон очень сожалел лишь о том, что в связи с новой обязанностью у него стало меньше возможностей бывать на берегу и общаться с жителями.

Часть участников экспедиции осталась у склада на острове. Они должны использовать это время для ботанических и геомагнитных исследований и метеорологических наблюдений. Мяса им хватало: на берегу против острова паслись буйволы и зебры.

Остальные плыли на пароходе "Ма-Роберт" и на пинасе [португальская шлюпка. - Пер.] вверх по Замбези в направлении Шупанги и Сены. Здесь португальцы как раз вели борьбу против печально известного охотника за невольниками метиса Марианну. Выше по течению, недалеко от впадения Шире в Замбези, Марианну устроил укрепление, обнесенное частоколом. Там он держал отряд, вооруженный мушкетами, и время от времени высылал людей на северо-восток для охоты за невольниками из племен, не имевших огнестрельного оружия. Эти жертвы затем доставлялись закованными в цепи в Келимане, а оттуда как "свободные переселенцы" перевозились на судах во французские колонии.

Пока Марианну грабил и убивал в отдаленных местах, португальские власти не препятствовали ему. Но со временем его люди начали делать налеты на деревни, лежавшие вблизи португальских поселений; они отваживались нападать даже на Сену, не убоявшись пушек и гарнизона здешнего форта.

Губернатор вынужден был наконец выслать солдат для поимки грабителей. Марианну, видимо, был убежден, что португальцы не очень-то обеспокоены его действиями: оказывая им длительное сопротивление, он ведь не побоялся направиться к португальцам в Келимане, чтобы там добром поладить с губернатором. Но тот посадил его в тюрьму и велел затем отправить в главный город колонии, порт Мозамбик, якобы для предания суду. Однако отряд Марианну, теперь уже под командованием его брата Бонга, продолжал вооруженные набеги и грабежи.

К июню 1858 года, когда пароход "Ма-Роберт" начал свой путь вверх по Замбези, эта война длилась уже полгода. Ливингстон, разумеется, остерегался принимать чью-либо сторону.

В августе "Ма-Роберт" забрал группу участников экспедиции с острова в верховье дельты. Теперь экспедиция, уже в полном составе, направлялась в Тете, где Ливингстон хотел забрать макололо, оставленных там более двух лет назад: надо же наконец доставить их домой. По нижнему течению Замбези, усеянному островами и песчаными отмелями, плыли очень медленно, не обходилось и без приключений. Иногда случалось, что рулевой не успевал уследить вовремя направление очень извилистого фарватера, и судно садилось на мель. Нелегко было команде из племени кру снять его с мели.

К тому же скоро обнаружилось, что паровая машина плохо сконструирована: она пожирала невероятное количество дров, а отдача была невелика. Полтора дня заготовляли дрова все свободные от работ люди, а их хватало лишь на один день. Тяжело нагруженные челны плыли почти с такой же скоростью, как и судно; легкие челноки даже обгоняли его, и гребцы удивленно и сочувственно смотрели, как беспрерывно чихает медленно ползущий "астматик" - это прозвище было дано судну участниками экспедиции. Ливингстон не мог простить себе, что при покупке судна доверился мошеннику. Тогда ему казалось, что это была удачная сделка, так как прежний владелец якобы "из любви к его делу" продал судно по дешевке. И вот теперь плавание оказалось под угрозой. Потеря времени, вызванная непрерывными остановками и заготовкой дров, нарушала все планы. Бывало и так, что дрова кончались, а к берегу не подойдешь: на многие мили вдоль реки тянулись болота, покрытые тростником, а иногда степь. Нередко лишь счастье выручало из беды - глядишь, удастся высмотреть на берегу останки убитого слона, тащат тогда кости на борт и бросают их в топку. Если благоприятствовал ветер, то в помощь машине пускали в ход паруса.