Давид Ливингстон (Жизнь исследователя Африки) - [39]

Дни протекают довольно однообразно: "...встаем незадолго до пяти часов, как только начинает светать. Пока я одеваюсь, кофе готов. Наполнив себе жестяную кружку, отдаю остальное своим спутникам, которые с большим удовольствием пьют этот бодрящий напиток. Начальник еще распивает кофе, а слуги уже грузят поклажу в челноки, и, наскоро покончив с завтраком, мы все садимся в них. Последующие два часа - самое приятное время дня.

Гребцы работают ладно - бароце как будто созданы для этого: у них хорошо развиты грудные и плечевые мышцы, ноги же короткие. Нередко они бранятся между собой, но лишь ради того, чтобы прогнать скуку. Около одиннадцати часов мы выходим на берег и едим то, что осталось от ужина. Если ничего не осталось, довольствуемся сухарями с медом, запивая их водой. Это и есть обед.

Отдохнув часок, мы возвращаемся в лодки, и я сажусь уже под зонт. Жара гнетущая. Не защищенные от солнца гребцы обливаются потом. Иногда нам попадается подходящее местечко для ночлега часа за два до захода солнца, и, так как все утомлены, охотно остаемся здесь до утра. На ужин снова кофе и сухари или кусок черствого хлеба из кукурузной или просяной муки. Если посчастливится подстрелить какую-либо дичь, то режем мясо длинными кусками и варим полный котел".

Вечером, как только путешественники причаливают к берегу, слуги начинают резать траву для постели Ливингстона, ставят по бокам ящики и жестяные банки и над ними разбивают палатку. Перед палаткой разводят большой костер, вокруг которого все рассаживаются. Каждый обычно знал свое место сообразно рангу. Около костра сооружали из жердей и веток что-то вроде загородки для волов, а от дождя покрывали ее травой. В пище придерживались местной кухни. Повару достается то, что остается в котле, поэтому каждый охотно вызывается быть поваром. Как только Ливингстон уходит на покой, главный лодочник ложится у входа в палатку. Другие устраиваются небольшими группами в соответствии с принадлежностью к тому или иному племени. Костер вскоре гаснет, и над лагерем воцаряется глубокая тишина.

Давно уже остался позади поселок Сешеке. В обход водопада Гонье снова приходится тащить лодки на шестах. "Люди поднимают шесты на плечи, бодро и весело берутся за работу. Они жизнерадостны, малейшая шутка вызывает у них неудержимый хохот".

В пути Ливингстону сообщили, что отряд макололо предпринял грабительский набег как раз на ту местность, которую он намеревался посетить. Грабители разрушили много селений и в качестве пленных увели несколько жителей. На всенародном собрании ему удалось посрамить главных виновников инцидента и заручиться их обещанием, что они больше так не поступят. Слава о нем обгоняет его в пути; растет его авторитет, столь необходимый для успеха дела. Особенно славят его повсюду женщины: они называют его Великий Господин и Великий Лев и выражают ему пожелание счастья и успеха в пути, хотя он и просит не произносить таких похвал. Жители деревень доставляют ему рабочих волов, а также скот для убоя. Молока и масла приносят столько, что не вместить в лодки.

Часть людей Ливингстона плывет в лодках вверх по течению, согласуясь в темпе с теми, кто едет верхом на волах или идет пешком вдоль берега. Берега Замбези изобилуют затонами, и их приходится огибать, поэтому путь вдоль берега длиннее и труднее, чем по воде; правда, кое-где лодочники переправляют на лодках идущих по берегу. Здесь водится множество крокодилов, и с тех пор, как однажды крокодил схватил одного из членов экспедиции за бедро и попытался утащить его в воду, Ливингстон не мог без содрогания смотреть, как люди пускаются вплавь через реку. Благодаря присутствию духа пострадавший отделался лишь раной в мягких тканях: он вонзил свое копье крокодилу в затылок, и тот выпустил его. Жертвами крокодилов здесь ежегодно становятся многие, прежде всего дети, любящие воду. Но численность крокодилов все время уменьшается, так как жители выискивают их гнезда и забирают яйца, тем самым ограничивают их размножение.

Но вот экспедиция подошла к пределам земель, подвластных макололо. Изредка еще встречаются пасущийся скот и отдельные деревушки. Затем путники движутся по безлюдным и нетронутым местам и наконец достигают юго-западной части государства Лунда, расположенного между землями Секелету и захваченной португальцами Анголой. С наступлением периода дождей Ливингстон снова страдает от приступов лихорадки. Ливни, правда, действуют на путешественников освежающе, но в воздухе по-прежнему чувствуются зной и духота.

Благодаря заботам Секелету и щедрости местных жителей у экспедиции оставались еще изрядные запасы продуктов. К тому же в малонаселенных местах полно животных, особенно антилоп. Однако без нужды Ливингстон не стреляет. "Было очень жаль стрелять в таких прекрасных и кротких животных. Для того чтобы подкрасться к ним на пятьдесят - шестьдесят ярдов, не нужно быть очень опытным охотником. Я лежу и любуюсь грациозными формами и движениями поку, лече и других антилоп, пока люди, озадаченные моим загадочным поведением, не подойдут ко мне и не вспугнут их. Если бы мы страдали от голода, то я едва ли поколебался тут же подстрелить животное, как не стал бы раздумывать, стоит ли ампутировать больному конечности, если это спасет ему жизнь".