Давай притворимся, что этого не было - [18]

мой редактор сказал, что получилась ужасная глава и что она «даже не знает, что такое с/х амбар». Что довольно странно. В смысле, для нее. «С/х амбар» – это сокращение от «сельскохозяйственный амбар». Это амбар, в котором проводятся занятия по борьбе с хлопковыми долгоносиками. Как бы мне хотелось, чтобы это было шуткой, – но это чистейшая правда. Еще можно было ходить на занятия по сварке, животноводству, оценке качества хлопка и его культивации и еще по какому-то предмету, название которого я не помню, – впрочем, суть была в том, что на этих занятиях мы учились делать стулья и заборы. Я почти уверена, что он назывался «Базовый курс по стульям и заборам». И я ничего этого не выдумывала.

ЕЩЕ БОЛЕЕ СВЕЖАЯ ИНФОРМАЦИЯ: мой редактор продолжает твердить, что глава вышла ужасная и что мне следует ее дополнить. Как я понимаю, под «дополнить» она подразумевает «восстановить кучу неприятных воспоминаний, на подавление которых я потратила уйму времени и сил». Ладно. Мой учитель по с/х рассказал нам, что как-то раз, много лет назад, один из учеников, вешая плакат, посвященный оценке качества хлопка, упал со стремянки и приземлился на ручку метлы, которая вошла ему прямо в задний проход. Видимо, эта история навсегда врезалась в сознание нашего учителя, потому что он постоянно напоминал нам, чтобы, прежде чем залезать на стремянку, мы убеждались в том, что вокруг нет метел с ручкой.

По сей день я, увидев стремянку, непроизвольно оглядываюсь в поисках метлы. Пожалуй, это единственная полезная вещь, которой я научилась в старших классах.

А, ну и еще я на практике научилась искусственному осеменению коровы с помощью кухонной спринцовки (но этот случай был менее «полезным» и более «травмирующим психику», причем как для меня, так и для коровы). Вот чем мы занимались вместо изучения географии. Вот почему, играя в викторины, я вынуждена пропускать вопросы, связанные с названиями стран и городов.

СНОВА СВЕЖАЯ ИНФОРМАЦИЯ: мой редактор меня ненавидит и, судя по всему, действует сообща с моим психотерапевтом, потому что они оба настаивают на том, чтобы я «глубже копнула» тему своих старших классов. Ладно. Вину за всю эту главу я перекладываю на них. Имейте в виду, что, когда вы будете это читать, у вас в голове наверняка всплывут ужасные воспоминания о собственных старших классах. Счета за услуги психотерапевта вы можете направлять моему редактору.

Итак, давайте еще раз начнем сначала…

Почти каждый ненавидит старшие классы. Полагаю, это показатель нашей человечности.

Если вам нравилось в старших классах, то, скорее всего, вы либо психопат, либо черлидерша.

Если вам нравилось в старших классах, то, скорее всего, вы либо психопат, либо черлидерша.

Ну или и то и другое. Знаете, эти вещи не являются взаимоисключающими. Я пыталась заблокировать воспоминания о своих старших классах, однако как я ни старалась их стереть, они всегда были со мной, подобно назойливому автостопщику. Ну или герпесу. Как я предполагаю.

Поскольку в старшие классы я ходила с теми же ребятами, которые были свидетелями моего своеобразного детства, постольку я уже смирилась с тем, что никогда не стану популярной и крутой, так что вместо этого пыталась создать себе новое «я» с помощью одежды в стиле готов, черной губной помады и взгляда, который, как я надеялась, говорил: «Тебе не стоит ко мне приближаться. У меня есть темные, ужасные секреты».

К сожалению, та таинственная личность, которую я старалась из себя изобразить, была воспринята с озадаченным (и немного жалостливым) скептицизмом, потому что ребята из моего класса были прекрасно осведомлены обо всех моих темных и ужасных секретах. Конечно, с секретами все должно быть совсем по-другому. Это были те же ребята, которые стали свидетелями Великого нападения индеек 1983 года, а также очень хорошо помнили ту историю, когда отец отправил меня участвовать в постановке в честь Дня благодарения, которую делал наш четвертый класс, в боевом раскрасе и окровавленной шкуре буйвола вместо картонной шляпы отца-пилигрима – весь остальной класс сделал себе такие шляпы на уроке ИЗО. Еще у них дома имелись школьные ежегодники, в которых было запечатлено десятилетнее помешательство моей мамы на самодельных платьях в деревенском стиле, из-за которого мы с сестрой большую часть начала восьмидесятых выглядели как внебрачные дети лесбийской любви Лоры Инглз и Холли Хобби. Полагаю, Мэрилину Мэнсону тоже было бы сложно добиться того, чтобы его всерьез воспринимали «мрачным и зловещим», если бы все помнили, что во втором классе он наряжался подобным образом.

Мои одноклассники отказывались воспринимать меня всерьез, так что я решила проколоть себе нос с помощью рыболовного крючка, но мне было слишком больно, и я не просунула его до конца, а потом туда попала инфекция. Так что вместо пирсинга я стала носить клипсу. В школу. Она была больше моей ноздри, и я чуть не задохнулась. Как бы то ни было, я стала первым человеком с кольцом в носу у нас в школе, так что с мятежной гордостью прошлась мимо директора, который, как я ожидала, тут же запрется у себя в кабинете, чтобы подавить девчачий бунт, который вот-вот начнется из-за того духа анархии, который исходит от моего псевдопирсинга. Директор заметил это, но показался мне скорее озадаченным, чем обеспокоенным, и как будто старался сдержать смех, когда показывал на меня школьному повару, – ну а та была просто в недоумении.