Давай надеяться на лучшее - [87]

Но вот твой брат задает тон в гостиной – пора спеть «с днем рождения» для Ивана, который растерянно смотрит вокруг, ища меня среди сборища хорошо знакомых лиц, окружающих его. Когда его глаза встречаются с моими, все происходит без слов – в три прыжка он оказывается возле меня, раскидывает ручки, и я поднимаю его, так что его лицо оказывается на уровне лиц родственников, которые уже поют во все горло. С музыкальностью у них так себе – попадать в ноты ни у тебя, ни у твоих близких никогда особо не получалось, однако они поют от всей души. Я держу Ивана на руках, повернув его к ним, смотрю на твоих поющих родственников, переводя взгляд с одного на другого.

Вот стоит твоя сестра, с которой мы регулярно обмениваемся эсэмэсками и которая всегда выкладывает сердечки под моими бесконечными фотографиями Ивана в соцсетях. В глазах ее за стеклами очков блестят слезы, когда она поет. Она не отрывает глаз от Ивана – знаю, она думает о том, как Иван похож на тебя в детстве. Вот стоит твой старший брат – тот, кому я первому позвонила, когда нашла тебя в постели мертвым, тот, кто держал меня, когда мы входили в спальню, чтобы в последний раз попрощаться с тобой. Тот, который шептал тебе «прощай, братик». Тот, кто не говорит, что ему грустно, а делает дела – тот, кто взял отпуск на работе и отремонтировал всю нашу новую квартиру, прежде чем мы в нее въехали. Вот стоит твой младший брат, для которого ты всегда был образцом для подражания, который единственный из всех встал на похоронах и произнес речь. Это он почти всегда отзывается, когда мне нужно, чтобы кто-то посидел с Иваном, это он тоскует по тебе так, что в некоторые дни почти не может пойти на работу. А вот стоит твой отец – он поет громче всех и ни одну ноту не выводит правильно. Твой папа, который постоянно говорит мне, что он любит меня и Ивана, что мы одним своим существованием наполняем его жизнь смыслом. Это он берет Ивана с собой в мастерскую, рассказывая ему о моторах, пилах и дрелях. Это он часами ползает с Иваном по полу, делает с ним фигурки из глины и раскрашивает их, это он мысленно разговаривает с тобой, ведя внутренний диалог, в точности как я. Он никогда не скрывает ни горе, ни радость. Вот стоит твоя мама – твоя по-прежнему красивая мама, которая никогда не сможет пережить того, что она потеряла тебя. Твоя мама, которая всегда готова быть рядом с Иваном, которая спит у нас на диване, когда у него болит животик и мне до ужаса страшно, которая катает Ивана в коляске, чтобы он заснул, хотя у нее болит все тело, – вот она стоит и поет. А вот стоят твои невестки, твои племянники и племянницы – вот они все. Они стоят плотным кругом, окружая Ивана, окружая меня, и поют так, что стены дрожат, перекрикивая тишину и тоску, делая то, что могут или не могут: они поют. И они рядом, они есть у меня и Ивана.

Я смотрю на них, и Иван смотрит на них. Когда отзвучала последняя нота, он начинает аплодировать кричать «еще!». Все смеются. Мы кричим «ура!» четыре раза подряд. При каждом «ура» я делаю вид, что подбрасываю Ивана в воздух. Как всегда, я использую Ивана как щит, отгораживающий меня от остального мира. Он – мой повод не плакать. Он – смысл всей моей жизни. Мой спаситель, мой лучик света, наш общий знаменатель, наша красная нить – тот, кто держит нас вместе, заставляет продолжать бороться, кого мы продолжаем любить, когда у нас не осталось тебя.

Март 2016

Зима еще не закончилась, но дни стали длиннее. Теперь, когда я забираю Ивана из садика, на улице светло. Иногда даже светит солнце, когда мы катимся по аллее в сторону дома, чтобы готовить ужин – примерно пятисотый по счету с тех пор, как ты умер, который будет съеден перед телевизором с Детским каналом, где зеленый дракончик выполняет роль сигнала в опытах Павлова – увидев его, Иван засовывает в рот очередную ложку.

Возможно, это все от света – или всему виной долгая зима, но я опять не нахожу себе места. В первую очередь, я устала быть одна. Все чаще мои мысли, в том числе запретные, горькие и проникнутые жалостью к себе, приходят к тому, что новые отношения могли бы стать решением всех проблем. Моего одиночества. Нашей изоляции. Неуверенности Ивана. Моего беспокойства. Все чаще я ловлю себя на мысли, что я, пожалуй, готова с кем-нибудь познакомиться. Я отмечаю, как горе все больше переходит в фрустрацию, а в ней скрывается неуемная энергия. Если бы только я нашла себе нового спутника жизни, все мои проблемы разрешились бы. Улетучилось бы ощущение бессмысленности. Одиночества. Как и чувство изоляции и отчуждения от подруг и родственников. Все бы исправилось, а у Ивана появилась бы новая фигура отца – еще до того, как он осознает, что потерял.

К сожалению, я понятия не имею, как знакомятся. Не знаю, как люди встречаются, когда они взрослые и не бегают по выходным на концерты и в ночные клубы. Мне неизвестно, как флиртуют, к тому же я сильно подозреваю, что моя ценность на брачном рынке сильно упала с тех пор, как я стала одинокой мамой на полную ставку. К тому же мне кажется, что я подурнела от горя. Или все дело в желчности. Или в недосыпе. Или просто возраст. Кроме того, логистика против меня. Я практически никогда не приглашаю никого посидеть с Иваном – за исключением тех случаев, когда мне надо поработать подольше, и я по-прежнему ставлю стабильность в жизни Ивана выше возможности провести вечер на свободе. Помимо этого, потенциальный партнер должен быть готов к тому, чтобы разделить жизнь не только со мной, но и с моим двухлетним сыном. Мне очень трудно представить себе, что это мог бы быть за человек. Меня грызут сомнения – похоже, удача не на моей стороне.