Давай играть - [2]

Никки выбралась из-за тюков и подпрыгнула от неожиданности. Среди кукурузных стеблей блуждал светящийся бледный призрак, яркий и неосязаемый, словно лунный свет, но такой же настоящий, как и ужас, наполнивший лёгкие Никки и не давший ей закричать. Призрак проплыл мимо, и снова послышался свист. Звук пробудил Никки к жизни.

Она бросилась бежать – так быстро, как никогда в жизни не бегала. Мимо призрака, через кукурузу, вверх по холму и обратно домой. Она даже не оглядывалась, чтобы проверить, не последовал ли призрак за ней. Она смотрела только вперёд, но глаза застилали слёзы. Она бежала, не разбирая дороги, пока не добралась до своего дома – и не увидела, что его больше нет.

Никки ахнула. Дом пропал. Вообще. На месте, где стоял её дом, остались лишь полуразвалившиеся стены.

Ей очень хотелось просто упасть на землю, чтобы её поглотили призрак и страх. Но этого она сделать не могла. Нужно найти Джереми.

Она добежала до соседского дома и начала колотить в дверь. Наконец ей ответили.

Дверь открыла очень удивлённая женщина в пижаме. Никки никогда раньше её не видела, но у неё не было времени спрашивать, кто она такая. Намного важнее был другой вопрос.

– Вы видели моего брата? – спросила Никки. – Джереми?

Женщина поражённо уставилась на неё, моргнула, потом засмеялась.

– Неплохая попытка, но я не верю в привидений.

Она попыталась закрыть дверь. Никки остановила её.

– В привидений? – переспросила она.

– Джереми с Кукурузных Полей, правильно? – спросила её женщина. – Мальчик, который потерял сестру? Сестра где-то прячется, а он ищет?

У Никки отвисла челюсть. Она совершенно потеряла дар речи.

Женщина покачала головой.

– Печальная история, если, конечно, ты в неё веришь. Хотя начало – чистая правда. Сестра играла с братом в прятки, куда-то убежала, и мальчик её так и не нашёл. Подумал, что она уснула где-то в кукурузе. Но, сколько бы её ни искали, найти так и не смогли – ни тела, ни даже костей.

Никки уставилась на неё. Женщина продолжила:

– Несчастные родители решили, что её похитили. Они оба умерли от горя. Но вот её брат, Джереми, продолжал её искать. Каждый день он шёл в кукурузное поле и звал сестру, но, конечно же, она так ни разу и не ответила. Он умер четверть века назад. Говорят, его до сих пор там встречают – в полнолуние, когда початки уже поспели. Он свистит и свистит, но ответа нет.

Никки ущипнула себя, но это был не кошмарный сон. Она не спала.

– Как её звали? – спросила она, чтобы окончательно убедиться. – Сестру призрака. Ну, которая пропала?

Женщина склонила голову набок.

– Ох, боже мой. Не знаю. Если кто и знал, то все уже забыли. Сама она точно давным-давно умерла.

Она улыбнулась.

– Посмотри, какой красивый восход. – Она показала куда-то мимо Никки.

Никки повернулась и увидела оранжевое солнце. Полная луна исчезла. Её сердце наполнилось тоской.

– А теперь иди домой, – сказала женщина и закрыла дверь.

Никки медленно прошла к кукурузному полю, к кустам, возвышавшимся над головой, и погладила пальцами жёсткие листья. Она вышла с другой стороны поля, устроилась поудобнее между тюками с сеном и стала ждать.

Беатрис

Утром на Рождество Беатрис сбежала по лестнице на первый этаж и увидела именно то, что надеялась увидеть: коробку с подарком, такую огромную, что она не поместилась под новогоднюю ёлку. Коробку ростом с саму Беатрис.

Коробка была завёрнута в серебристую бумагу и перевязана огромной красной лентой. На открытке было написано: «С любовью, мама и папа». Беатрис захлопала в ладоши от восторга.

– Это то, что я думаю? – спросила она.

Папа улыбнулся, размешивая гоголь-моголь.

– Открой, и узнаешь сама, – сказал он.

Беатрис развязала ленту и сняла блестящую бумагу – очень осторожно, чтобы не разорвать. Она никогда не разрывала упаковку на подарках. Если разворачивать подарки медленно, приятное волнение становится ещё сильнее.

Хотя Беатрис знала, что ждёт её внутри, она всё равно ахнула, увидев содержимое коробки: кукла «Точь-в-Точь Как Я», в натуральную величину, ходящая и говорящая.

– Она выглядит точь-в-точь как я! – сказала Беатрис.

Кукла улыбнулась в точности как Беатрис.

– В этом-то и вся идея, – сказала кукла.

– Ух ты. – Беатрис открыла прозрачную пластиковую коробку, и кукла вышла из неё. – Она ещё и говорит как я.

– Мы отправили на фабрику запись твоего голоса, – сказала мама Беатрис. – И, конечно, фотографии. Отлично у них получилось, а? Поразительное сходство.

Беатрис кивнула. Кукла тоже кивнула. Беатрис захихикала.

– Она тебе нравится? – спросил папа.

– Я её обожаю, – сказала Беатрис. – Спасибо вам огромное. Я, наверное, назову её Солнышко.

– Нет, – ответила кукла. – Нет, спасибо.

Родители Беатрис засмеялись.

– Даже хорошие манеры запрограммировали, – сказал папа. – Как здорово.

– Тебе не нравится имя Солнышко? А какое имя ты хочешь? – спросила Беатрис у куклы.

– Беатрис, – ответила кукла.

Беатрис нахмурилась.

– Но Беатрис – это я.

– Беатрис – это я, – ответила кукла.

Родители Беатрис снова засмеялись.

– Точная копия.

Папа сфотографировал их на мобильник.

Беатрис неловко переминалась с ноги на ногу. Она не хотела расстраивать куклу, но и не хотела, чтобы их звали одинаково. Но это же просто смешно – у кукол же нет чувств. Даже у ходящих, говорящих кукол в натуральную величину.