Дау, Кентавр и другие - [13]
Вернемся теперь к осени 1945 г. Положение П.Л. становилось довольно сложным, напомню некоторые обстоятельства. В кругах, связанных с кислородной промышленностью, набирала обороты сильная интрига против Капицы, но в то же самое время его назначают членом Специального комитета по атомному оружию.
Нельзя забывать, что Капица, как всякий ученый, а в еще большей степени — выдающийся ученый, в каком-то смысле был эгоистом. Больше всего его интересовала его личная научная работа, его личная инженерная работа. И это, конечно, накладывало определенный отпечаток на стиль его руководства. Потому что в каждом деле близко ему было то, что он мог делать сам. Возглавив такой большой проект, как Главкислород, он, несомненно, получал удовольствие не от всех аспектов этой деятельности. Ведь от идеи до ее реализации — огромная дистанция. И очень часто реализация идеи, особенно в промышленности, — работа довольно скучная и рутинная, и этой работой П.Л., естественно, занимался с меньшим энтузиазмом, чем своей личной, творческой.
Попав в Атомный проект, П.Л. столкнулся с той же проблемой. Этот проект с самого начала предполагал участие огромного количества людей. И для П.Л. сразу же возникла проблема его роли в этом проекте. Потому что руководить многотысячным коллективом — это было не в духе Капицы. Он должен был найти свое место, в котором его могучий ум ученого и инженера мог себя проявить. Это было для него довольно сложно. Поэтому у него тогда, несомненно, возник некий внутренний конфликт. Ему приходилось участвовать в заседаниях, которыми руководил Берия. Эти заседания проходили в авторитарном стиле. За председательским столом располагался Берия, а большая группа ученых сидела где-то в конце перпендикулярного стола. П.Л., как мне рассказывали, даже не всегда слышал, что говорили там, где сидел Берия. И его такая двусмысленная ситуация, естественно, раздражала.
Итак, с одной стороны, тучи над Капицей сгущались в кислородной промышленности. Его противники, которые преследовали личные интересы, в борьбе с Капицей были готовы на все и имели, по-видимому, выход на Берию.
С другой стороны, Капица не находил для себя места в Атом-* ном проекте, потому что никогда ядерной физикой не занимался, а повторять шаги других ему было неинтересно.
Но у меня есть еще одна версия, почему Капица поступил так, как он поступил. Я не ручаюсь за ее истинность, но тем не менее хочу изложить.
В последнее время, в связи с публикацией сомнительных воспоминаний генерал-лейтенанта П. Судоплатова, привлекло к себе внимание имя профессора Я.П. Терлецкого. П.Судоплатов, мастер «мокрых дел», во время войны был назначен начальником «Отдела С» в НКВД, которому поручался сбор шпионских данных по создававшемуся в США атомному оружию. Молодого доктора наук Терлецкого пригласили на должность помощника начальника отдела и присвоили звание подполковника.
Книга Судоплатова полна вымыслов, однако в той части, которая касается Терлецкого, ей можно доверять. Да и сам Терлецкий, тоже написав книгу воспоминаний, подробно описывал свою деятельность в «Отделе С». Наиболее «значительной операцией», которую провел «агент 007» Яков Терлецкий, была его поездка в Копенгаген осенью 1945 г. к Нильсу Бору для получения технической информации по атомным реакторам. Вся эта операция представляется мне совершенно смехотворной, поскольку, несомненно, Терлецкий никогда не был специалистом по атомным реакторам. Что же касается великого физика Нильса Бора, то хотя он, безусловно, понимал основные принципы действия атомных реакторов, вряд ли все же владел инженерно-технической информацией. Выбор же Бора как потенциального источника информации, по-видимому, объясняется тем, что он был близок к левым кругам датского общества, незадолго до этого встречался с Черчиллем и пытался его убедить поделиться атомными секретами с Советским Союзом.
В ноябре 1945 г., когда у Капицы уже возникли трения в Спецкомитете, Л.П. Берия, несмотря на натянутые отношения, обратился к нему с просьбой дать профессору Терлецкому рекомендацию для визита к Нильсу Бору. Терлецкий должен был якобы выяснить у него ряд вопросов, необходимых для развития советского Атомного проекта. Понятно, что отказать Берии было невозможно, и рекомендация была написана. Но, как рассказывал сам Капица, он нарочно опустил в письме стандартные для рекомендательных писем слова, чтобы Бор понял, что этой рекомендации не следует полностью доверять. Визит Терлецкого к Капице был также обставлен без соблюдения должной конфиденциальности, которой требовала подобная миссия. Во время визита в кабинете Капицы сидел специально приглашенный Ландау. Кроме того, даже дверь в кабинет была открыта. Петр Леонидович явно создавал себе своего рода алиби, да и вообще выполнял «задание» с отвращением. Известно, что П. Судоплатов был взбешен, когда узнал о присутствии Ландау на встрече Терлецкого с Капицей.
Нильс Бор, в свою очередь, уловив, очевидно, «сигнал» Капицы, довольно быстро разобрался, с кем имеет дело. Он две недели не принимал Терлецкого, сообщил о его визите в три контрразведки, не согласился на присутствие при разговоре полковника Василевского, который был профессиональным разведчиком, и тоже обеспечил себе алиби, потребовав, чтобы на встрече с Терлецким присутствовали его сын Оге Бор и переводчик из НКВД, сопровождавший Терлецкого, поскольку тот не знал английского языка. На встрече Бор разговаривал только с переводчиком, оставив почти без внимания вопросы, задаваемые Терлецким, и лишь однажды высказался по сути, заметив, что вопрос сформулирован некорректно с точки зрения физики. Вопросы, которые Терлецкий должен был задавать Бору, были заранее подготовлены группой наших ведущих атомных физиков, в которую входили И.В. Курчатов, Л.А. Арцимович и И.К. Кикоин. Л.П. Берия лично инструктировал Терлецкого и заставил его выучить все вопросы наизусть. По-видимому, Терлецкого подвела память, и он что-то в вопросах напутал.
Первая книга из серии «Рассказы бабушки Тани» — это воспоминания о довоенном детстве в Ленинграде, о семье и прочитанных книжках, о путешествиях к морю и знакомстве с миром науки… Автор этой книги Татьяна Раутиан — сейсмолог, кандидат физико-математических наук, спортсменка, фотограф, бабушка восьми внуков, редактор сайта «Семейная мозаика». В оформлении использованы рисунки автора.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Рудольф Гесс — один из самых таинственных иерархов нацистского рейха. Тайной окутана не только его жизнь, но и обстоятельства его смерти в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1987 году. До сих пор не смолкают споры о том, покончил ли он с собой или был убит агентами спецслужб. Автор книги — советский надзиратель тюрьмы Шпандау — провел собственное детальное историческое расследование и пришел к неожиданным выводам, проливающим свет на истинные обстоятельства смерти «заместителя фюрера».
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.