Датское лето - [69]

По собственному предложению Гвион поскакал на север впереди своего отряда, чтобы сразу же направить стадо, которое медленно передвигается, в Аберменай. Всадники, охраняющие серебро, легко перегонят их, и таким образом не потратится зря время на обратном пути. Грум Родри поехал вместе с Гвионом, радуясь возможности прогуляться, — он нужен был, чтобы подтвердить, что это по приказу Кадваладра из его стада забирают триста голов.

Это было даже лучше, чем Гвион мог предположить. По пути на юг у него не было возможности исчезнуть или подготовиться к побегу. Теперь же все складывалось весьма благоприятно. Когда он пересечет границу Гуинедда, за ним будет идти стадо, и нет ничего легче, как оторваться и ускакать вперед под предлогом, что нужно предупредить Отира, чтобы тот подготовил суда.

Было раннее утро второго дня, когда Гвион выехал, а к вечеру он доехал до лагеря, где стояли сто его единомышленников. Ожидая его, они кормились тем, что могли раздобыть в округе, и пользовались поэтому не большей популярностью, чем обычная армия мародеров.

По-видимому, разумнее было подождать до утра и тогда выступать. Они залегли в лесу, поблизости от дороги, дожидаясь рассвета, чтобы сразу же отправиться в путь: ведь даже при форсированном марше пехоте никогда не опередить конницу. Погонщики Кадваладра должны дать передышку стаду, поэтому нет нужды опасаться, что их догонят. Гвион заснул довольный: он сделал все, что было в человеческих силах.

Ночью по главной дороге, всего в полумиле от их лагеря, проехал Хайвел вместе со своим эскортом.

Глава тринадцатая

На третий день вечером брат Кадфаэль поднялся на вершину дюны и увидел на отмелях прямо под собой датские грузовые суда и цепочку полуголых людей, которые сновали от берега к судам, перенося бочонки с серебром. Тут было две тысячи марок — нет, немного меньше, так как должны были еще прибыть вьючные лошади и скот, входившие в сумму выкупа. Хайвела ожидали из Ллабадарна до полудня, и по всем расчетам стадо тоже вскоре должно было появиться.

Завтра все будет кончено. Датчане поднимут якоря и поплывут домой. Войско Овейна подождет, пока они покинут валлийскую землю, а затем вернется в Карнарвон, и все разойдутся по домам. Хелед отправится с женихом, Кадфаэль с Марком после столь долгой отлучки вернутся к своим обязанностям в Англию. А Кадваладр? Кадфаэль был уверен, что к тому времени он получит назад часть своих земель и некоторую власть. Не мог же Овейн вечно воевать с родным братом! К тому же каждый раз, пережив треволнения по вине брата, Овейн надеялся, что это послужит тому хорошим уроком и он возьмется за ум. Так оно и было, но ненадолго. Кадваладр никогда не менялся.

Стоя внизу на серовато-стальной гальке Хайвел аб Овейн наблюдал за погрузкой денег, привезенных им из Ллабадарна. Датчане не спешили: вряд ли они успели бы погрузить скот до утра, даже если его пригонят вечером. На нейтральной полосе датчане и валлийцы доброжелательно посматривали друг на друга, довольные, что долг уплачен и обошлось без кровопролития. Правда, самые неистовые из воинов Овейна держались настороже. Оставалось надеяться, что Хайвел крепко держит их в руках, иначе все-таки могла завязаться драка. Им не нравилось смотреть, как серебро уплывает из Уэльса в Дублин, даже если это долг чести. Но бочонки продолжали перелетать из рук в руки, загорелые спины наклонялись и разгибались, и цепочка между берегом и судном удлинялась. Зеленовато-синяя вода плескалась вокруг босых ног, а небо над головой было бледно-голубым, белесым, и прозрачные облака походили на перья. Прекрасный солнечный день в самом разгаре лета.

Стоя у изгороди, Кадваладр также наблюдал за погрузкой выкупа, а его тень — Торстен — стоял рядом. Кадфаэль, следивший за ними, заметил, что Торстен безмятежен и доволен, а Кадваладр мрачен, как туча. Туркайлль укладывал бочки на ют ближайшего судна, а Отир, стоявший рядом с Хайвелом, благосклонно наблюдал за этой сценой.

Хелед тоже поднялась на дюну и, пробравшись через кустарники, подошла к Кадфаэлю. Она наблюдала за суматохой на берегу, и выражение лица у нее было спокойное и безразличное.

— Нужно еще погрузить скот, — заметила она. — Это будет для них тяжелый переезд. Мне сказали, им нелегко придется.

— При такой прекрасной погоде, — ответил Кадфаэль ей в тон, — они запросто доплывут. — Можно было не сомневаться, от кого она получила такие сведения.

— К завтрашнему вечеру все будет закончено, — сказала она. — Для нас всех это избавление.

Тон у девушки был безмятежный, а глаза следили за последним из носильщиков, перебиравшимся вброд от ладьи, — вода плескалась вокруг его лодыжек. Туркайлль постоял на юте, созерцая плоды своих трудов, потом спрыгнул через борт и побрел по отмелям, взметая вокруг себя синюю воду и белые брызги. Взглянув вверх, он увидел Хелед, и они весело переглянулись: откинув светловолосую голову, Туркайлль, сверкнув белоснежными зубами, улыбнулся девушке и приветственно помахал рукой.

Среди воинов, стоявших за спиной у Хайвела и наблюдавших, чтобы серебро благополучно погрузили, Кадфаэль заметил одного, могучего телосложения, коренастого и привлекательного. Этот темноволосый валлиец тоже смотрел на верхушку дюны. Закинув голову, он не отрывал взгляда от Хелед. Действительно, единственная женщина в датском лагере могла вызвать интерес у любого мужчины. Но что-то в напряженной позе незнакомца привлекло внимание Кадфаэля. Он потянул Хелед за рукав.