Дары Зингарцев - [31]

Киммериец слушал старика сдвинув брови.

— Он что же у вас колдун;

— Нет, он — святой, — с убежденностью ребенка заявил кхитаец. — В его руках — Изначальная Сила Падды.

Конан мельком взглянул на свои руки. В них тоже таилась когда-то Сила. Год потратил он на то, чтобы обрести ее: год ученичества у святого старца, год мучений, неудач, проб и ошибок. Но в конце концов ему удалось вызвать дремлющую в нем до поры искру ясного голубого пламени — так что ладони его превращались в чашу, полную живого огня. Год понадобился ему, чтобы понять: эта Сила — не для него. Но Конан не считал этот год потраченным зря. Помимо умения метать молнии из ладоней, старец научил его искусству владения клинком, Искусству Убивать. И, быть может, не так уж и не прав этот таинственный князь, заявляя, что Конан один стоит целой армии. Вот только откуда он об этом знает? Или слава о Конане-с-двумя-мечами докатилась уже до самого Края Мира?

— Предсказание, — хмыкнул Конан. — И сбываются они, эти его предсказания?

— За все тринадцать поколений ни один кайбон Благословенной Земли не ошибался еще ни разу, — с гордостью заявил старик. — Все, что говорит наш князь, исполняется в точности. Только на глупые вопросы никогда не дает он ответа. — Тут посланник святого кайбона посмотрел на Конана почти сурово. — Поэтому если есть у тебя вопрос, ты получишь на него ответ — если этот ответ существует.

— А какие это вопросы — глупые? — сощурился киммериец.

— Никогда не спрашивай, в какой день умрешь, никогда не спрашивай, что есть горе, а что счастье, — нараспев ответил кхитаец, словно повторял наизусть свод правил. — Никогда не проверяй сплетен, никогда не спрашивай о том, что тебе запретили знать… Однажды — это было триста лет назад — к кайбону Тай Цзон пришел глупый человек и спросил: «В чем смысл жизни?» Кайбон не может отказать никому из своего народа, и он попытался узнать ответ на этот вопрос…

— Ну и?

— Он ушел в горы и не возвращался тридцать лет. А когда вернулся — он был уже не человек, он был Бог. Он принес ответ на глупый вопрос, но к тому времени спрашивавшего уже не было в живых. — Кхитаец посмотрел на Конана, как тому показалось, лукаво. — Поэтому лучше всего задавать вопросы, на которые можно просто ответить «да» или «нет».

— А лучше всего — не задавать вовсе, — понимающе усмехнулся киммериец. Перед глазами у него, как живое, встало смуглое узкое лицо с тонкими чертами и темными, чуть раскосыми глазами. «Умение задать правильный вопрос — это искусство. Сам я никогда не испрашивал себе предсказания в Храме Огня».

«Интересно, где сейчас Юлдуз со своей милашкой? — подумал вдруг Конан. Давно он не вспоминал о старом приятеле — а тут вдруг… — Ведь должен жить где-то здесь, в Кхитае. Может даже, в этом самом Тай Цзоне. При дворе у тамошнего князя. Иначе откуда бы тому знать обо мне — да и туранский выучить откуда?»

И Конан погрузился в воспоминания.

Десять лет назад киммериец служил в войсках Повелителя Турана — тогда еще Илдиза, а не Ездигерда. Когда его отряд стоял под Хоарезмом, охраняя в дни Весеннего Гадания священный свиток, к Конану пришел юноша лет восемнадцати, красавец-полукровка. Он назвался сыном ткача, но владел мечом и держался в седле лучше иных опытных воинов.

Позже выяснилось, что Юлдуз — сын кхитайского вельможи-изгнанника, а в дом почтенного Бахрама, где происходило Весеннее Гадание, он пришел не за тем, чтобы наняться в войско Илдиза Туранского, а выкрасть свою невесту, несравненную Фейру. Конан, отчасти из озорства, отчасти из дружеского расположения к влюбленным, помог им тайно пожениться и бежать в Кхитай, но до того Юлдуз успел спасти ему если не жизнь, то по крайней мере свободу.

К тому времени с отца его уже было снято обвинение в измене, и Юлдуза на родине должно было ждать богатое наследство, но кто знает, что сталось в конце концов с влюбленной парочкой.

Три года назад к власти в Кхитае пришел новый Император — то ли дядя, то ли двоюродный брат старого. При нем, как был уже наслышан Конан, многое переменилось. Головы знатнейших сановников вскоре красовались на пиках на Мосту Двенадцати Драконов, а их княжества отошли новым властителям, подчас не имеющим не только множеств поколений благородных предков, но и смены одежды. Вот и снова приходит со стороны чужак — мало того, чужестранец — и ему позволяют силой взять княжество, слишком бедное и слабое, чтобы достойно постоять за себя.

— Ладно, — сказал Конан, хлопнув ладонью по столу. — Так и быть, попробую вам помочь.

Лицо кхитайца расплылось в довольной улыбке.

— Значит, у Дракона с Двумя Мечами есть заветный вопрос к нашему кайбону. Я так и думал, что великий воин захочет узнать, что ждет его впереди. Твой недостойный слуга даст тебе провожатого, и через четыре дня»

Конан предупреждающе вскинул руку:

— Стой, старик! Со мною мои люди, и их вряд ли заинтересует простое предсказание. С ними нужно будет расплатиться по-настоящему, понимаешь?

Тай Кин Бо усиленно закивал.

— Мы наслышаны о подвигах Полуночных Гостей. Золото, камни — вот что прельщает их взоры. То, что переходит из рук в руки, но не становится от этого теплее. Если ты считаешь, что такой награды довольно твоим людям, да будет так.