Дары смерти - [43]

— Она бесподобна, правда? — с восхищением заметил Рон. — Просто прелесть.

Но улыбка тут же сошла с его лица: на освободившийся стул Луны уселся Виктор Крум. Гермиона заволновалась в предвкушении, однако, на этот раз Крум не собирался делать ей комплименты. Нахмурившись, он спросил: «Кто этот мужчина в жёлтом?»

— Это Ксенофилий Лавгуд, отец нашей подруги, — ответил Рон. Его воинственный тон говорил о том, что они не склонны смеяться над Ксенофилием, несмотря на явную провокацию. — Идём танцевать, — резко добавил он Гермионе.

Застигнутая врасплох, но в то же время довольная, она поднялась со стула, и они вместе слились с растущей толпой на танцплощадке.

— Они что, снова вместе? — растерянно спросил Крум.

— Э… типа того, — ответил Гарри.

— Тебя как зовут? — спросил Крум.

— Барни Уизли.

Они пожали руки.

— Слушай, Барни, ты хорошо знаэшь этого Лавгуда?

— Нет, сегодня впервые познакомился, а что?

Крум сердито глянул поверх своего бокала, наблюдая за Ксенофилием, болтавшим с несколькими волшебниками с другой стороны площадки.

— Потому что, если бы он нэ был гостем Флёр, я бы немедлэнно вызвал его на дуэль, за то, что он носит на груди этот мэрзкий знак.

— Знак? — Гарри тоже взглянул на Ксенофилия. Странный треугольный глаз сверкал на его груди. — И что? Что в нём такого?

— Гриндевальд. Это знак Гриндевальда.

— Гриндевальд… тёмный маг, которого победил Дамблдор?

— Именно.

Крум так сжимал челюсти, словно что-то жевал. Затем он добавил:

— Гриндевальд убил многих людэй, в том числэ моего деда. Разумеется, в этой странэ он не имэл такой власти — говорят, он боялся Дамблдора… и правильно делал, судя по тому, как он закончил. Но это, — он указал пальцем на Ксенофилия, — это его знак. Я зразу узнал его. Он высэк его на стенэ в Дурмштранге, когда учился там. Некоторые идиоты копировали его себе на учебники и на одэжду, думали, что это устрашает и выглядит впечатляюще, пока те из нас, чьи родитэли погибли от руки Гриндевальда, не проучили их как слэдует.

Крум угрожающе хрустнул костяшками пальцем и сердито взглянул на Ксенофилия. Гарри был абсолютно сбит с толку. Это казалось совершенно неправдоподобным, что отец Луны поддерживал тёмные силы и что никто из присутствующих, казалась, не узнавал треугольной фигуры, похожей на руну.

— А ты… э… уверен, что это Гриндевальда?..

— Я не ошибся, — холодно ответил Крум. — Я нэсколько лэт ходил мимо этого знака и прекрасно знаю его.

— Знаешь, вполне может быть, что Ксенофилий толком и не знает, что означает этот символ. Лавгуды, они малость… необычные. Он запросто мог где-нибудь поднять его и решить, что это голова мяторогого хрюка в разрезе или ещё чего.

— Что в разрэзе?

— Я не знаю, что это, но по всей вероятности по выходным они с дочерью ездят понаблюдать за ними…

Гарри почувствовал, что бесполезно рассказывать Круму про Луну и её отца.

— Вон она, — он указал на Луну, которая до сих пор танцевала в одиночестве и размахивала руками вокруг головы так, словно отгоняла мух.

— Зачем она так дэлает? — поинтересовался Крум.

— Похоже, пытается избавиться от водоструя, — Гарри уже начал узнавать симптомы.

Крум, казалось, не мог понять, издевается над ним Гарри или нет. Он достал из-под мантии свою палочку и угрожающе похлопывал ею себе по ноге; искры так и сыпались с её кончика.

— Грегорович! — воскликнул Гарри. Крум вздрогнул, но Гарри был так взволнован, что забыл о всякой безопасности. Он увидел палочку Крума и вспомнил, как Оливандер тщательно проверял её перед Турниром трёх волшебников.

— Что с ним? — подозрительно спросил Крум.

— Он же делает палочки!

— Я знаю.

— Он сделал твою палочку. Поэтому я подумал… квиддич…

Крум смотрел всё более и более подозрительно.

— Откуда ты знаешь, что мою палочку сделал Грегорович?

— Я… прочитал наверное где-нибудь, — сказал Гарри. — В этом… в журнале для болельщиков, — бешено импровизировал Гарри, и Крум вроде как успокоился.

— Я уже и не помню, что когда-то обсуждал с болэльщиками свою палочку, — сказал он.

— Так… э… где сейчас Грегорович?

Крум задумался.

— Несколько лет назад он отошёл от дэл. Я был одним из послэдних, кто купил палочку Грегоровича. Они самые лучшие, хотя вы, британцы, насколько я знаю, прэдпочитаете Оливандера.

Гарри не ответил. Он сделал вид, что, как и Крум наблюдает за танцующими, но сам напряжённо думал. Вольдеморт искал знаменитого изготовителя палочек и Гарри прекрасно понимал почему: несомненно, из-за того, что сотворила его палочка в ночь, когда Вольдеморт гнался за ним в небе. Палочка из остролиста и пера феникса одержала верх над палочкой Вольдеморта, взятой у другого, и этого Оливандер не мог ни предвидеть ни понять. Может это знает Грегорович? Может он действительно более искусный мастер, чем Оливандер и знает такие секреты палочек, каких не знает Оливандер?

— Симпатичная девушка, — Крум оторвал Гарри от размышлений. Он показывал на Джинни, только что присоединившуюся к Луне. — Она тоже твоя родственница?

— Да, — неожиданно раздражённо ответил Гарри, — но она уже кое с кем встречается. Жуткий ревнивец. Здоровенный такой детина. Не думаю, что ты захочешь с ним встретиться.