Дарий Великий не в порядке - [12]

Слово «террорист» настолько нелепо, что его можно легко сбросить со счетов.

Мама всегда говорит, что такие шутки ее не волнуют, потому что персы физически не могут быть террористами. Ни один перс не способен встать рано утром, чтобы что-нибудь подорвать.

Я знаю, она так говорит, потому что на самом деле подобные слова ее беспокоят. Но когда можно немного посмеяться над собой, становится легче. Тогда, что бы ни сказал скучный хоббит вроде Толстячка Болджера, это не так-то важно. Мы ведь уже сами про это пошутили.

Правда, боюсь, такие шутки все же меня тревожили.

Но разве что немножко.

Норма взаимодействия

– Привет, сын. Что с твоим рюкзаком?

Я сунул тетради на заднее сиденье «ауди» и сел вперед.

– Разрушение поля структурной целостности.

Папа рассмеялся над отсылкой к «Звездному пути», а также потому, что его желание наконец исполнится. Он весь семестр донимал меня, что мне необходим новый рюкзак.

– Хорошо, что оно произошло в школе, а не в аэропорту.

– Чип Кузумано не мог бы оказаться в аэропорту и порвать его. – Я рассказал, как все случилось, и папа уже в середине рассказа начал качать головой.

– Тебе нужно было всего лишь дать ему отпор.

– Я и дал. Но он не слушал.

– Он все это делает только потому, что знает, что тебя легко задеть.

Я задумался, не поэтому ли отец ведет себя со мной именно так, а не иначе. Потому что знает, что точно меня заденет.

С тех пор как мой велосипед был исключен из активного обращения, я каждое утро добирался до школы на автобусе, а днем папа подвозил меня на работу в «Чайный рай». Его расписание было куда более гибким, чем у мамы.

Я думаю, мы с папой так ладим (хотя не то чтобы ладили мы так уж хорошо), потому что вижу я его редко. Утром – школа, до вечера – работа. А когда мы все-таки оказываемся рядом, мы обычно ужинаем (а значит, рядом мама и Лале, которые служат неплохим буфером информации) или смотрим «Звездный путь», а это вообще святое.

Дополнительное время в пути нарушало нашу тщательно откалиброванную норму взаимодействия.

При этом ездить в папином «ауди» мне очень нравилось.

Просто я не мог ему об этом сказать.

Отец пожал плечами, ожидая момента, когда освободится место, чтобы отъехать от тротуара.

– Все будет хорошо, – сказал он. – По возвращении мы купим тебе новый. Я уверен, что с Чипом у вас просто вышло недопонимание.

Стивен Келлнер явно не понимал моего социального статуса в школе Чейпел-Хилл. Ему никогда не приходилось иметь дело с такими, как Толстячок Болджер и Циприан Кузумано.

Стивен Келлнер был просто Образцом Тевтонской Мужественности.

– Я записал нас с тобой к парикмахеру. – С парковки он свернул направо в сторону торгового центра «Шоппс» в Фэйрвью-Корте.

На работу мне сегодня было не нужно: мистер Апатан дал мне неделю отпуска для подготовки к поездке. Но именно там папа обычно подстригался.

– Ну, – произнес я, – мне и так неплохо.

– Тебе нужно подстричься. – Папа помахал рукой вверх-вниз, указывая на меня. – Это уже никуда не годится.

– А мне нравится. И не такие уж они и длинные.

– Они почти такой же длины, как у твоей сестры. Какой пример ты ей подаешь?

– Неправда.

Ну то есть формально, может, так и было, потому что у меня голова побольше головы Лале будет, но в пропорции мои волосы все же короче.

– Можно хотя бы просто концы подрезать.

– Пап, это мои волосы, – запротестовал я. – Почему тебе до них вообще есть дело?

– Потому что это смешно. Ты никогда не задумывался, что к тебе никто так сильно не цеплялся бы, если бы ты не был таким…

Папина челюсть ходила вперед-назад.

– Каким, пап?

Но он не ответил.

Что ему было сказать?

Пока его стригли, я ждал в машине.

Не мог находиться с ним в одном помещении. Думаю, он тоже не жаждал сидеть в одном помещении со мной.

Когда мы приехали домой, он пулей помчался в свой кабинет на втором этаже, не произнеся ни слова. Я положил свой выведенный из эксплуатации рюкзак на кухонный стол и налил в чайник фильтрованную воду из кувшина. Я всегда использую фильтрованную воду – она вкуснее воды из-под крана, – несмотря на то что Стивен Келлнер любит повторять, что это излишество: держать на кухне кувшин с фильтрованной водой, когда в холодильнике уже есть встроенная функция фильтрации.

Стивена Келлнера раздражает все, что нравится мне.

В России для подогрева воды используют самовар, миниатюрную версию Смауга Вместительного. Потом эту воду подливают к сверхкрепкому чаю, который заваривают в небольшом чайничке. Персы тоже переняли этот метод, хотя большинство из них берут большой чайник, сверху ставят заварочный, что поменьше, и получается что-то вроде пароварки.

Когда вода закипела, я взял наш заварочный чайник (он был сделан из нержавеющей стали и шел как подарок к большому чайнику для кипячения воды) и положил в него три ложки персидской чайной смеси и один пакетик «Эрл Грея» из «Роуз Сити». Мама называла его своим секретным ингредиентом: в нем было столько бергамота, что хватило бы на чайник в два раза больше нашего, так что каждый раз, когда к нам в гости приходили персы, они восхищались, какой у нее ароматный чай.

Я вынул жестяную банку с кардамоном, достал из нее пять стручков и подоткнул их под банку.