Дарители - [260]

Шрифт
Интервал

— Я сказал стоять! — повторил он, не сводя с них глаз и в то же время кося наверх, откуда долетали грохот и странный вой. Его ноздри шевелились, настороженно втягивая уже вполне отчетливый запах гари. Он шагнул им навстречу, и в его руке блеснул нож. — Никто не…

Его голова вдруг запрокинулась назад, из-под суматошно взлетевшей к лицу ладони хлынуло темное, и только потом стоявшие возле лестницы услышали звук выстрела. Охранника мотнуло вправо, он боком свалился на пол и застыл, продолжая прижимать ладонь к лицу.

— Не стойте! На улицу! — крикнул прыгавший через ступеньки Слава. Толкнув Наташу вперед, к распахнутой двери, он подхватил Свиридова и почти понес его к двери. Маленький врач, пыхтя, еле успевал перебирать ногами.

Где-то наверху грохнул выстрел, потом еще один. Раздался приглушенный звон бьющегося стекла. Вита, побелев, замерла в дверях.

— Идем! — выскочившая откуда-то сбоку Наташа схватила ее за руку. — Нам нужно дойти до ворот.

Вита, не тронувшись с места, резко, почти брезгливо отдернула руку.

— Не трогай меня! Я…

— Ты пойдешь, твою мать! — заорал Слава, оборачиваясь, но не останавливаясь. — Или потащу тебя за волосы! Не для того он сейчас…

Он осекся и отвернулся, вспомнив взглянувшие на него из дверной щели глаза. Наташа мягко, но настойчиво потянула Виту вперед, и той показалось, что даже сквозь куртку она чувствует холодную сухость и вялость кожи ее руки.

— Поторопись! У нас очень мало времени!

— А что будет потом? — Вита попыталась обернуться, но Наташа не дала. Ветер привольно играл ее короткими седыми прядями, мягко перебрасывая их с лица на затылок и обратно. Согнувшаяся, сгорбленная, она теперь казалась одного роста с Витой, и дыхание из ее рта вырывалось хриплое, сбитое.

— Потом? Я уже не знаю, но, кажется, будет плохо, — голос Наташи прозвучал печально и в то же время в нем было некое облегчение. — Я ведь не Художник больше. Художник остался там, наверху. А я — не Художник.

* * *

Существо умирало.

Запертое, обманутое, ненавидящее, обреченное, оно упорно продвигалось по коридору к двери в комнату, оставляя на полу широкий кровавый след, и кровь спустя несколько секунд вскипала в ползущем следом пламени. Тело, не в силах нести такую чудовищную нагрузку, разваливалось, сосуды, не выдерживая давления бешеного тока крови, которую гнало в безумном ритме сердце, полопались во многих местах, пулевая рана в животе сильно кровоточила, и жизнь уходила с каждым метром, на который удавалось продвинуться вперед. Это его не останавливало. Оно не хотело умирать. Но и жить таким тоже не хотело, и продолжало ползти и выть от сознания собственного бессилия перед неумолимо надвигающейся смертью. Смертью окончательной.

Оно уже не помнило о существовании человека, чьим телом стало, и не пыталось его искать, хотя знало, что он, возможно, еще барахтается где-то внутри него — бесплотный, безумный сгусток, снова и снова перемалываемый чужими эмоциями. От него осталась только безликая память — как позабытая на столе книга, которую можно листать, как вздумается. По сути, он был уже мертв. Но это было не важно. Важным было то, что оно получило, наконец, в полное владение тот дар, к которому так стремилось, но воспользоваться им уже не могло.

Проталкивая свое тело вперед, существо иногда замедляло движение, чтобы вновь и вновь посмотреть на свои руки. Не обмани его собственный двойник, не придай ему раз и навсегда материальную, живую форму, из-за которой теперь разрушалась, не могущая растянуться и вместить ее в себя, человеческая плоть, — не сделай он подобного, тогда эти руки, бесплотные и послушные, могли бы стать чутким, волшебным инструментом. Но теперь это были ни на что не годные, разбухшие лапы, похожие на огромные волдыри. Из-под растрескавшейся кожи сочилась густая, грязно-алая жидкость, скрюченные вывихнутые пальцы не смогли бы ничего удержать, в том числе и кисть. Этим рукам не суждено было нарисовать ни одной картины.

Да и времени уже не оставалось.

Существо неумолимо разрушалось вместе с телом. Его зрение и слух ухудшались стремительно, гасли ощущения гладкости и легкой теплоты пола и вкуса собственной крови на языке. Дышать становилось все труднее, боль отдалялась, и это приносило существу новый оттенок страха, прежде незнакомый. На ходу оно чувствовало, как где-то внутри него что-то продолжает непоправимо смещаться и рваться, но сделать ничего не могло. Тело, с которым оно срослось, не подчинялось ему, как прежде это делала клетка-Чистова, и не в его силах было исправить хотя бы царапину или заставить глупое сердце биться ровнее. Единственное, что оно могло — это тащить следом покорную волну живого, ненавидящего пламени и отдавать приказы взглянувшим на него людям. Потому что все-таки являлось картиной. Особенной картиной. Пусть и охваченной тлением.

Одной из тех картин, которые не любят, когда на них не смотрят. И которые сами умеют смотреть.

Тяжело переваливаясь, задевая за опрокинутую мебель распухшими полушариями ягодиц, оно вползло в комнату и, часто, по-собачьи, дыша, уставилось на дерущихся. Оно увидело тех, кто с покорностью его воле рвались к лестнице. Увидело одного из бывших охранников, который не ввязался в драку, а, стоя за косяком и глядя перед собой пустыми глазами, стрелял без разбора в самую гущу дерущихся. Увидело человека, сражающегося с яростью зверя. И зверя, сражающегося за то, за что мог бы сражаться только человек. Стрелявший попал в него — и попал еще раз, но он не упал, только зарычал еще яростнее, блестя железным зубом. Этого было слишком мало, чтобы свалить сильного человека, решившего довести задуманное до конца и лишь потом умереть.


Еще от автора Мария Александровна Барышева
Увидеть лицо

Пассажиры междугороднего автобуса, вместо пункта назначения, приезжают в удаленный и изолированный от внешнего мира роскошный особняк. С ними начинают происходить события, не до конца объяснимые с позиций здравого смысла. Мистика и фантастика всё сильнее вторгаются в их существование. Детективно-фантастический сюжет начинает развиваться в стиле «Десяти негритят», но это — только часть авторского замысла. Психологически-мистико-фантастический триллер. Изумительная проработка каждого персонажа. Напряженный и непредсказуемый сюжет.



Говорящие с...

Негласный глава города никак не мог пригласить молоденькую, никому не известную журналисточку для беседы о природе вещей.


Говорящие с... — 2. Последствия больших разговоров

Продолжение романа Марии Барышевой "Говорящие с...".


Искусство рисовать с натуры

Наше время. Стечение обстоятельств возрождает и развивает необычный талант у художницы-любителя. Это свойство, проявляющееся только в процессе создания картин, усиливаясь с каждой нарисованной картиной, меняет окружающих людей и саму художницу. Воронка событий втягивает в себя всё больше самых разных персонажей и предметов. Сюжет держит в напряжении до самого финала. Яркие образы, динамика, глубоко и достоверно прорисованные характеры героев.


Мутные воды дельты

Недавно принесли мне посмотреть один старый фильм ужасов — «Челюсти». Думаю, вы его видели — отвратительно сделанная акула, и большую часть героев в лучших американских традициях красочно рвут на куски. Вы знаете, я смеялся — до того ненастоящим и глупым мне там все казалось, и в течение всего фильма жена смотрела на меня как на сумасшедшего. Ужасы, да? Но я-то знаю, что такое ужас — настоящий. И оттого мне было особенно смешно…


Рекомендуем почитать
Следами прошлого

Давно заброшенная и забытая Древними старая законсервированная база на одной из далёких и обследованных ими планет, внезапно посылает сигнал в метрополию. В произведении рассказывается о том, как развивалась и складывалась жизнь аборигенов, после ухода с планеты Древних, посеявших на ней семена разума.


Ценные бумаги. Одержимые джиннами

11 февраля 1985 года был убит Талгат Нигматулин, культовый советский киноактер, сыгравший в таких фильмах, как «Пираты XX века» и «Право на выстрел», мастер Каратэ и участник секты, от рук адептов которой он в итоге и скончался. В 2003 году Дима Мишенин предпринял журналистское расследование обстоятельств этой туманной и трагической гибели, окутанной множеством слухов и домыслов. В 2005 году расследование частично было опубликовано в сибирском альтернативном глянце «Мания», а теперь — впервые публикуется полностью.


Ёлка Для Вампиров

Софья устраивается на работу в банке, а там шеф - блондин неписанной красоты. И сразу в нее влюбился, просто как вампир в гематогенку! Однако девушка воспитана в строгих моральных принципах, ей бабушка с парнями встречаться не велит, уж тем более с красавцем банкиром, у которого и так налицо гарем из сотрудниц. Но тут случилась беда: лучшую подругу похитили при жутких обстоятельствах. Потом и на Соню тоже напали, увезли непонятно куда: в глухие леса, на базу отдыха и рыболовства. Вокруг - волки воют! А на носу - Новый год!.


Рассказы из блога автора в “ЖЖ“, 2008-2010

Рассказы, которые с 2008 по 2010 г., Александр Чубарьян (также известный как Саша Чубарьян и как Sanych) выкладывал в сети, на своём блоге: sanych74.


Рассказы обо мне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Чернильница хозяина: советский писатель внутри Большого террора.

Каждый месяц на Arzamas выходила новая глава из книги историка Ильи Венявкина «Чернильница хозяина: советский писатель внутри Большого террора». Книга посвящена Александру Афиногенову — самому популярному советскому драматургу 1930-х годов. Наблюдать за процессом создания исторического нон-фикшена можно было практически в реальном времени. *** Судьба Афиногенова была так тесно вплетена в непостоянную художественную конъюнктуру его времени, что сквозь биографию драматурга можно увидеть трагедию мира, в котором он творил и жил.


Мясник

Наше время. Стечение обстоятельств возрождает и развивает необычный талант у художницы-любителя. Это свойство, проявляющееся только в процессе создания картин, усиливаясь с каждой нарисованной картиной, меняет окружающих людей и саму художницу. Воронка событий втягивает в себя всё больше самых разных персонажей и предметов. Сюжет держит в напряжении до самого финала. Яркие образы, динамика, глубоко и достоверно прорисованные характеры героев.