— Ладно, ребята, — добродушно сказал Баскаков, чуть подавшись вперед на стуле, — все это, конечно, мило и трогательно и, ей богу, уже катится скупая мужская слеза, но все же завязывайте. Пора поговорить о деле. Ты уж извини, Схимник, что пришлось тебя наширять, но наручники — для тебя средство ненадежное, даже при нашем вооружении, да и твоя настолько нарушенная координация как-то больше располагает к беседе. Надеюсь, ты уже оценил ситуацию?
— Вполне, — ответил Андрей, уже по-прежнему спокойно и бесстрастно, потом перевел взгляд влево. — А, Шевцов! Здорово! А то как-то быстро разминулись.
— Здорово! — просто отозвался Шевцов и кивнул, убирая пистолет. — Давненько не виделись.
— Как жена, дети? — осведомился Андрей — так обыденно, точно они сидели за кружкой пива. Шевцов пожал плечами.
— Да нормально. Пилят, конечно, не без этого.
— Ясно, — Андрей снова перевел взгляд на Баскакова и слегка улыбнулся. — Ну, Виктор Валентинович, насладитесь. Аудитория у ваших ног.
Баскаков усмехнулся, дав понять, что оценил самообладание противника. Сканер открыл было рот, желая сообщить компаньону удивительную новость, которую он успел прочесть в глазах Схимника еще в ресторане, но, наткнувшись на жесткий взгляд холодных серых глаз, захлопнул рот, сообразив, что Схимник может знать и его тайну и не преминет ответить на удар.
— Ну, что ж, — Баскаков вытащил сигарету, и один из охранников, наклонившись щелкнул зажигалкой, — все, что я скажу, ты и так знаешь. Вы обладаете нужной мне информацией, и я готов сделать все, чтобы из вас ее достать. Боль делает с людьми удивительные вещи, особенно с женщинами, она поглощает все чувства, даже самые стойкие, и ты прекрасно понимаешь, что рано или поздно я все узнаю. При возможностях современной медицины вы будете не умирать очень долго, даже если от вас почти ничего не останется. Но и узнав все, я бы с удовольствием сделал так, чтобы вы подыхали много-много дней. Вы мне достаточно крови попили, особенно ты и твоя девка. Но я умею быть благодарным, Схимник. Ты спас мою дочь. Она, правда, все равно умерла, но поступок есть поступок. И я предлагаю тебе альтернативу. Вы рассказываете мне все, вы отдаете мне Чистову, а после этого Вита и ты, Вячеслав, получаете по пуле в голову. На тебе, Схимник, я все равно отыграюсь, уж не обессудь, но малютка умрет без мучений. На парня я вообще зла не держу — он всего лишь не к той бабе в постель прыгнул. Ну, решай быстрее. Ты — человек здравомыслящий и хорошо понимаешь, что вам не уйти. У меня мало времени. Или я начну с того, что пропущу девчонку через всю свою охрану… а уж потом… — Баскаков сокрушенно прищелкнул языком. — А ты будешь смотреть — смотреть, пока она не сдохнет! Ну же? Решай. Можно обсудить варианты нашей предстоящей беседы. Я свое слово сдержу, я ведь не изверг, в конце концов, — он широко улыбнулся Андрею и показал ему пустые ладони, словно давая понять, что это никак не руки изверга. Кто-то из охранников испустил смешок. Взгляд Андрея остался бесстрастным.
— Я хочу поговорить со своей женщиной, — холодно произнес он и отвернулся.
Баскаков чуть наклонился на стуле, надеясь уловить хоть слово из их разговора. Но, к его удивлению, ни Вита, ни Андрей не проронили ни звука, а просто сидели и смотрели друг на друга, общаясь на каком-то неизвестном ему уровне.
Минута прошла в безмолвии. Потом Вита на мгновение опустила голову, а когда подняла, то на Андрея взглянула не испуганная и растерянная девочка, но подруга — надежная и уверенная в себе. Ее взгляд остался любящим, но в нем появилась решимость и особая сила. Такие глаза были у славянок, бесстрашно сражавшихся на оборонительных стенах бок о бок со своими мужчинами и умиравших вместе с ними. Ее пальцы легли на его плечо, и это легкое прикосновение сказало ему все. Баскаков, внимательно наблюдавший за этим, отрешенно улыбнулся, уже не сомневаясь в ответе бывшего подчиненного. Андрей повернулся, чтобы сообщить Баскакову свое решение, и увидел, что Шевцов, скривив губы, направляется к двери.
— Ты куда это собрался? — осведомился Виктор Валентинович, взглянув не на Шевцова, а на стоявшего рядом Тиму. — Я никого не отпускал.
— У меня есть еще дела, — хмуро отозвался Шевцов, остановившись и потирая загнутый кончик своего носа. — Поважней вот этого вот! Не по правилам все это, вот что. Если крысу такого ранга поймали, так надо собирать всех и там уж решать — или заделать начисто сразу или пусть выходит против каждого, кто предъявит! Допрос допросом, но… — он запнулся, не зная, как выразить свои мысли, потом раздраженно махнул рукой. — Западло все это, дешевка! Мне они все поровну, сопли на кулак мотать не собираюсь, но участвовать в этом не буду.
— Ну, ладно, Шевцов, это твое право, — сказал Баскаков, пожав плечами. — Ты свободен до обеда, только вначале съезди и посмотри, как там в особняке дела. Завтра начнем заниматься подготовкой к похоронам.
Шевцов кивнул и неторопливо зашагал к двери, а Баскаков снова посмотрел на Тиму — на этот раз посмотрел вполне определенно, и, поняв его взгляд, тот резко развернулся и вскинул руку. Грохнул выстрел, и Шевцов, по инерции сделав к двери еще один шаг, сунулся лицом в пол, и по бледно-голубому начала растекаться темная атласная лужа. Пуля попала ему в затылок, и он умер раньше, чем его тело коснулось плиток.
