Даргер и Довесок - [236]

Главком обернулась и наградила их хмурым взглядом.

— Наверное, я пожалею, если попрошу вас объ­ясниться?

— Нисколько. У меня на родине, в Земле Зеле­ных Гор На Западе, есть один национальный ге­рой — Великий Предводитель Парней Из Зеленых Гор. Его известность достигла таких высот, что вос­хищенным последователям перестало хватать его подвигов. Они сочинили еще несколько. Это правда, что он выиграл пари, подняв зубами пятидесятифунтовый мешок соли и взмахом головы закинув его на плечо. Но вот история про то, как его одна­жды поймали красные мундиры, а он предложил поставить им выпивку и посоревноваться, кто кого перепьет, а сам в конце концов сбежал, когда по­следний солдат сполз под стол, — откровенная вы­думка. Эти небылицы как дары, которые кладут к ногам героев. Один биограф однажды сказал, что Великий Предводитель умер дважды: первый раз, когда умерло его тело, а второй — тридцать лет спустя, когда выдумали последнюю историю о его подвигах.

— Хочешь сказать, из тебя тоже выйдет герой?

— Госпожа, вы видели кукольный спектакль и слышали, как приветствовали мою маленькую тря­пичную аватару. Я тот самый человек-пес, который объявил себя богом в Парче, воскресил из мертвых Гениального Стратега и поднял флаг Китая над Ми­ром! Как я могу не быть легендой? А легенды всег­да приукрашивают. Великие подвиги неизменно приписывают тем, кто ими славится, точно так же, как новые шутки неизменно приписывают тем, кто имеет репутацию острослова. Вы сделали себе имя как выдающийся стратег, причем стратег, не склон­ный к эффектным и бескровным победам. И вдруг вы поступаете вразрез со всем, что делали раньше. Это как если бы вы были солидным оратором и в один прекрасный день придумали необычайно смешную шутку.

— А ты? — спросила Хитрая Лиса Даргера. — Тоже легенда?

— Каждый делает, что может, госпожа, — скромно улыбнулся тот.

— И в результате мои заслуги приписывают тебе.

— Вы прославились отнюдь не миролюбием — по сути, как раз наоборот. Трюк с куклами не вя­жется с вашим образом.

— Верно, — согласилась Хитрая Лиса. — Инте­ресно, а не вы ли подкинули мне эту идею?

— Госпожа! Как мы могли? Вы и близко нас к себе не подпускали.

— Что сделано, то сделано, — сказал Довесок. — Было, да прошло да быльем поросло. Кто старое помянет... Нужно забыть о прошлом и смело дви­гаться в будущее.

— По-моему, это первые разумные слова, ко­торые я от тебя услышала. Нам и правда надо подумать о будущем. Тайный Император очень воодушевился последней победой и решил, что Север должен быть покорен до наступления хо­лодов.

— Как хорошо, что для этого у императора есть вы, — вставил Довесок.

— Еще раз попытаешься подлизаться, и я убью вас обоих, а уж после подумаю, как это объяснить. Я убеждена в одном: того, что хочет император, до­биться невозможно.

— Пожалуй, это ставит крест на всей затее, — посочувствовал Даргер.

— Ко всему прочему, на нас собираются обру­шиться армии трех государств — данников Союза Желтого Моря. Дело может кончиться тем, что нам придется перебраться за городские стены и прев­ратиться из осаждающих в осажденных.

И Довесок, и Даргер участливо повздыхали, но собственными соображениями делиться не спе­шили.

Хитрая Лиса отвернулась и прикоснулась ла­донью к холодному мраморному лбу императора Суня.

— Мы почитаем его как императора, — сказала она, помолчав, — но Сунь Ятсен никогда им не был. Династия Гоминьдан правила недолго, никогда не контролировала весь Китай и пала под натиском распрей, революций и честолюбивых военачальни­ков. Но он до самой смерти боролся за всеобщее благо, даже если это иногда означало якшаться с отъявленными негодяями и мерзавцами. Во имя долга он подавил личную неприязнь к таким лю­дям. — С внезапной решительностью она отверну­лась от гроба. — Мне пришло в голову, что ваши хитрость и вероломство, хоть и представляют по­стоянную угрозу нашему делу, могут сослужить хо­рошую службу.

— Я все время только об этом вам и твержу, — отозвался Даргер. — Только, конечно, без того не­лестного оттенка, с которым вы отзываетесь о на­ших многочисленных достоинствах.

— Я извещу казначейство, чтобы вам выплатили жалованье в соответствии с вашим новым статусом послов.

— Послов? Каких послов?

— Объясню, когда придет время. Подозреваю, что скоро. А пока больше вас не задерживаю.

Пока они спускались к ожидавшим скакунам, Довесок заметил:

— Все прошло на удивление хорошо.

— Слишком хорошо. Интересно, что задумала главком.

Две ночи спустя Довесок отправился в самое сердце Юга. 

* * *

Давно уже начался комендантский час, и улицы, по которым он шагал с Огненной Орхидеей, были темными и пустынными. Ужасный Надоеда топал впереди и освещал дорогу шестом с перегонным кубом, у горлышка которого трепетало желтое пла­мя. Огненная Орхидея облачилась в длинный чер­ный плащ, но накинула капюшон не для того, что­бы спрятать свои особенные волосы, а для пущего драматизма.

— Объясни как следует, что за таинственное письмо ты получила, — попросил Довесок.

— Это было самое обычное таинственное пись­мо. Но вместе с ним передали дорогой опал, и я от­неслась к письму всерьез. В нем говорится, что ты должен явиться один, в полночь, в некий дом в пло­хом районе, чтобы узнать кое-что важное. Это все.