Дар - [9]

— Рит? — снова позвал Марк, не понимая смысла ее действий.

Она перевела взгляд на его лицо. В его глазах была тревога, в обычных карих глазах.

— Что с тобой?

Она потерла лицо руками и смущенно улыбнулась.

— Кажется, я уснула и успела увидеть кошмар.

— Уснула? — Марк удивленно вздернул брови. — В тот момент, когда мы занимались любовью? — Он отпустил ее плечо, которое все это время сжимал, и сел рядом. — Я был настолько плох? — Он улыбался, но Рита все еще видела тревогу в его глазах. И вовсе не поводу своих способностей в постели. Он прекрасно понимал, что она не могла уснуть, и она это понимала, но никакого другого объяснения тому, что видела, придумать не могла.

Рита выдавила из себя ответную улыбку.

— Наверное, я просто устала. И переволновалась сегодня. Прости. Продолжим?

— Ну уж нет, — он поднялся сам и помог подняться ей. — Никаких продолжим. Ты сейчас ложишься спать и завтра весь день проводишь в постели. Я выгуляю Гретхен сам и присмотрю за Верой Никифоровной. А ты спи.

Рита не стала спорить. Она все еще чувствовала себя отвратительно. Страшное видение всплывало перед глазами, стоило только сомкнуть веки, кружилась голова и немного подташнивало. Забравшись под одеяло, она прижалась спиной к Марку и попыталась выбросить из головы то, что видела, но пугающая картинка никак не желала уходить. Она даже включила лампу на прикроватном столике, надеясь, что тусклый свет разгонит страх. Спать ей не хотелось. Значит, это точно не было сном.

Марк обнял ее одной рукой, крепко прижимая к себе. Рита чувствовала, как второй рукой он легонько гладит ее волосы, стараясь не мешать.

— Рит, — едва слышным шепотом позвал он. Наверное, чтобы не разбудить, если вдруг она уже уснула.

— Что?

— Давай все же попробуем выяснить, как именно тебе пользоваться даром без вреда для себя.

Она вздохнула. Четыре года назад бабушка предупредила ее, что каждый раз, помогая людям, она будет тратить себя. Дар целительства передавался в их семье каждому, но только у бабушки хватило силы воли не пользоваться им. Отец Риты умер, не дожив даже до тридцати пяти, и сама она отчаянно боялась им пользоваться, хоть иногда и не могла удержаться. Бабушка Веры Никифоровны знала секрет, как пополнить собственную жизненную энергию, и дожила до седин, но никому из детей этого секрета не открыла.

Несколько лет назад Марк предложил вызвать дух строптивой родственницы, чтобы выпытать у нее секрет, однако Рита идею не поддержала. К тому времени салон колдуньи Ксении, где Марк работал медиумом, давно закрылся, а сам он перестал общаться с мертвыми. Рита не хотела снова провоцировать его на это. Ей нравилась их жизнь без призраков, без таинственных расследований и магии. Она не хотела снова к этому возвращаться. К тому моменту она ушла в декретный отпуск, перестала каждый день видеть страдающих людей и уверила себя, что справится с навязчивым желанием помогать другим. Тем более Марк не был уверен, что у него получится выпытать секрет у призрака. Через столько лет после смерти они редко могут говорить связно, иногда и вовсе не понимают, чего именно от них хотят.

Однако сегодняшний день ясно дал понять Рите, что никогда ей не избавиться от сочувствия и желания помочь. Чужая болезнь и смерть всегда будут напоминать ей, что в ее силах избавить человека от страданий, но из-за малодушия и нежелания ворошить собственную устоявшуюся жизнь она не делает этого.

— Что для этого нужно? — со вздохом спросила она.

— Хотя бы имя той женщины.

— Я спрошу у бабушки.

Марк поцеловал ее в макушку и еще крепче прижал к себе. Рита закрыла глаза, чувствуя, что липкий ужас наконец начал отпускать ее.

Глава 4

На город уже давно спустилась темнота, но заметно это стало лишь теперь, когда он вышел из метро. В этой части города, где он жил уже несколько лет после развода, не было больших торговых центров, магазинов с яркими вывесками, шумных ночных клубов, зато росло вдоволь деревьев и стояли старые дома, а потому темнота всегда ощущалась острее, чем в освещенном круглые сутки центре. Единственным переливающимся огнями пятном в этом зимнем сумраке была стоящая посреди небольшой площади елка, хотя календарь показывал только середину декабря.

Юра никогда не понимал этого стремления украсить город к Новому году в самом начале декабря, а то и вовсе в ноябре. Ведь когда улицы и магазины пестрят огнями и шарами уже целый месяц, какое может быть новогоднее настроение к самому празднику? В его детстве отец приносил ель вечером после работы тридцатого декабря, и еще целую ночь она стояла на балконе, чтобы быть украшенной только тридцать первого. Они с сестрой до самой ночи стояли возле балконной двери, прижимаясь носами к стеклу, стараясь не дышать, чтобы оно не запотевало, смотрели на лесную красавицу, которая еще несколько часов назад росла в лесу, и представляли, как вкусно она пахнет смолой и морозом. Этому же правилу он следовал и став взрослым, чем неимоверно бесил Иру, свою бывшую. Впрочем, он бесил ее не только этим, потому они и развелись.

С неба крупными хлопьями падал снег, укрыв уже почти всю землю, и это поднимало настроение гораздо лучше давно украшенной, а потому уже изрядно потрепанной, ели у метро. Грязь, которую горожане месили ногами несколько месяцев, приелась и раздражала. Наверняка снег к утру тоже растает и превратится в эту самую грязь, однако сейчас казалось, что зима наконец вступила в свои права.