Дар над бездной отчаяния - [91]

– У меня есть идея, как добраться до самодержца, – нагнулся к Азефу Каров. Тот откинулся в кресле, опять притворившись мёртвым пауком. Мария Спиридоновна глядела на него не отрываясь. Ведь только что двигался, искрился…

– Она знает. – Каров перехватил взгляд Азефа в сторону Марии Спиридоновны. – Мы можем поговорить не здесь?

– Филин, – завозился Азеф, – твой кабинет свободен?

Каров глазами позвал Марью Спиридоновну следовать за ними. Азеф поморщился, но возражать не стал.

– Все прежние покушения строились на бомбе и револьвере, – заговорил Каров, как только за крылась дверь. – Верно?

Азеф царственно кивнул, прямо глядя на Марию Спиридоновну.

– Мы не имитируем несчастный случай, головотяпство, – захлёбывался словами Каров. Он так долго жил с этим. Представлял, проигрывал миллион ситуаций и вот выносил на суд. – Я придумал, как это сделать.

– Уронить царю кирпич на голову. – Азеф опять, как тогда, засылал взглядами в сторону Марии Спиридоновны гномиков с ножницами, разрезавшими её платье.

– Вижу, ошибся адресом. – Каров вскинулся, пятернями закинул волосы назад. – Извини, что отнял время.

– Брось, Георгий. – Азеф мягко поднялся из кресла, взял его за локоть. – Твой опыт, твоя светлая голова… Я готов обсуждать твоё предложение всерьёз.

Этот человек отталкивал и притягивал одновременно. Мария Спиридоновна чувствовала, как невольно подпадает под его обаяние. И её почему-то не злят его «гномики с ножницами».

– Царь любит военные смотры, учения, салю ты, – тут же отмяк Каров. – Во время салюта одна пушка, по «ошибке» вместо холостого снаряда за ряженная картечью, решит дело.

Азеф молчал. Молчание растекалось по кабинету, как лужа воды, и Каров походил на человека, влетевшего в неё с разбега.

– Оригинальная идея, – сказал Азеф. Лужа испарилась. Каров самолюбиво усмехнулся.

– Из пушки не по воробьям, а по царям – очень оригинально, – Азеф опять посмотрел на Марию Спиридоновну.

– Царь – не воробей, – вскинулся опять Каров. – Не вижу повода для иронии. Я вообще-то не навязываюсь.

– Кто определит степень вероятности попадания? Где найти исполнителя, который зарядит пушку боевым снарядом и направит в сторону царя? А что обо всём этом думаете вы? – Вот только он был у дальнего окна, а теперь уже стоял перед Марией Спиридоновной.

– Я не служила в артиллерии, Евно Лазаревич, – ответила та.

– Простите идиота. – Азеф стремительным движением поцеловал её руку. – Вы чудесная роза, а не дама плаща и кинжала.

– А вы что, рыцарь?

– Я из числа тех, кто вслед за Георгием лучшим средством от перхоти считает гильотину. – Азеф резко повернулся к Карову:

– У вас есть конкретный план?

– Да, есть.

Азеф стрельнул взглядом на Марию Спиридоновну. По её вскинутым бровям понял, что никакого плана не было, хмыкнул:

– Считаю саму постановку вопроса о ликвидации царя преждевременной. Авторитет Николая в народе ещё велик. Поговорим о вашем плане через год-другой. Каров молчал. Он ждал, что Азеф предложит обсудить план, а он, Каров, откажется и тем самым возьмёт верх.

– Идёмте к «горючему материалу», – сказал Азеф. – На заседании штаба я предложу вашу, Георгий, кандидатуру в мои заместители.

– Благодарю за доверие, но не нужно.

– Вы всё-таки обиделись? Зря. Идея великолепна.

…На свою квартиру вернулись за полночь. Мария Спиридоновна быстро прошла по комнатам, везде включая свет, заглядывая в углы. Ей представилось, что Азеф немыслимым образом проник к ним в квартиру.

– Никогда не делись планами и не имей с ним никаких дел, – сказала она за чаем.

– Он бестактен, но справедлив. У него огромный опыт террористических операций.

– Он сдаст тебя охранке, чёрту, дьяволу, если ему это будет выгодно.

– Ты, Мари, идиотка, – испугался Каров. – Ты… как язык у тебя только повернулся…

– Он – игрок. Для него процесс игры важнее, чем результат.

– Да, но он играет и своей жизнью.

– Поверь хоть раз моей женской интуиции – это чудовище.

– Чепуха! И они поругались[35].

17

По алой головке татарника ползал зелёный жук. Тыкался хоботком. Слюдяные крылышки блестели на солнце. Григорий долго наблюдал за ним, сказал вслух:

– Ишь ты, князь какой, по бархату ходит, – за смеялся легко.

Он встал рано, с петухами. Стёпка ещё спал без задних ног. Сполз с крыльца по прибитой специально для него доске. Поперёк двора на верёвке полоскались на ветерке рубахи и порты, выстиранные Стёпкой.

«Что бы я без него делал, – в который раз благодарно подумал Григорий. – Стирает, варит, убирается в доме, доски под иконы левкасит… Со мной нянчается, дай ему Бог здоровья…

Волоча по земле свои култышки, исчез за воротами. Глаз радовал уже заведённый под крышу жёлтый сруб мастерской. Земля вокруг была усыпана свежей щепой. Хорошо, тихо, прохладно, грачи за селом кричат, сбиваются в стаи. Летит паутинка, вот зацепилась за татарник…

– Князь чудный, кафтан изумрудный. По бархату шёл, серебро нашёл, – прошептал Григорий и засмеялся – получилось в рифму. Написанная в муках икона Георгия Победоносца вернула ему уверенность и радость. Строительство мастерской шло споро. Бригада плотников подвернулась разудалая, лес на сруб ровный, сухой. «Цветок колючий, жук, паутинка. Краски безыскусные, а глаз радуется и душа окрыляется, – думал Григорий. – …Веселящая сердце заповедь Господня светла, просвещающая очи…».