Дар милосердия - [24]
Однажды весной Арнольд попал под ливень и на следующий день свалился с сильным кашлем. Назавтра кашель усилился, началась лихорадка. Он сутками не вставал с кушетки, прежде украшавшей салон «Королевской капеллы». Кейти Три не отходила от его изголовья, пела, читала наизусть «Сонеты с португальского» Элизабет Браунинг. Проектор и записи давно пылились в углу за ненадобностью.
Лихорадка усиливалась, в груди появилась ноющая боль. Тарелки с едой, которые заботливо подносила Кейти Три, оставались нетронутыми. Она гладила разгоряченный лоб больного, глядя на него своими ясными голубыми глазами.
День пролетал за днем, настоящее и прошлое слились в одно. Арнольд снова видел серый лабиринт и самого себя за решетчатым окошком кассы, с кривой улыбкой отсчитывающего кредитные билеты таким же серым клиентам, желавшим пополнить или обналичить свой жалкий залог сытой жизни. Но чаще ему грезилась тропинка среди деревьев, желтый струящийся свет из хижины и прелестная головка в ореоле рыжих волос.
Боль в груди нарастала, каждый вздох давался с мучительным трудом. Арнольд осознал, что умирает.
Комната превратилась в корабль, парящий среди звезд. Стюардесса по имени Кейти Три держала руку на огненном лбу Арнольда, голубые глаза силились заплакать. Он коснулся серебристой девичьей щеки и еле слышно прошептал:
— Кейти Три, как ты меня любишь?
— Как я люблю тебя? — отозвалась она.
Нежный, мелодичный голос наполнил корабль. Арнольд убрал руку, и она накрыла ее своей, по-прежнему пытаясь заплакать. Слова доносились словно издалека. Это было последнее, что он услышал, а больше ничего и не требовалось.
А смерть придет, я верю, и оттуда
Тебя любить еще сильнее буду.[7]
СВЯТАЯ ЮЛИЯ И ВИЖИЙЦЫ
Хотя вижийцы и были воинствующей расой, они разительно отличались от других завоевателей. Им не была присуща жестокость, мстительность и алчность. Они не занимались грабежом и мародерством. И слово «надругательство» отсутствовало в их лексиконе. Завоевания были их религиозным raison d’etre[8].
Вижийцы вторглись на Землю в конце XX века. Первым делом новые руководители издали традиционный указ, который предписывал жителям каждого покоренного мира привести планетарный ландшафт в соответствие с нормами планеты Виже. Ибо, по убеждениям вижийцев, Виже являлась Первозданной Моделью, а остальные планеты, по заветам Старшего Мотиватора, должны были на нее походить. Для того Он и создал вижийцев, и потому технология и религия всегда шли рука об руку.
К счастью, Виже не слишком отличалась от Земли. На ней тоже были континенты, моря, реки, озера, горы и холмы. Были там и Северный и Южный полюсы, и даже Линия перемены дат, а полуостров на одном из северных материков отдаленно напоминал Флориду. Но было и существенное различие.
На Виже не росли деревья.
Юлию разбудил металлический визг пилы, перемежавшийся криками лесорубов. Выглянув в окно, она увидела сквозь листву раскидистого клена несколько фигур в комбинезонах. Землю вокруг покрывали опилки. Девочка наспех оделась и сбежала вниз. Мать с каким-то отрешенным видом стояла на заднем крыльце.
Юлия с матерью жили на вершине холма. В деревне у его подножия клены, дубы и вязы гибли один за другим, будто отважные солдаты на поле боя. Но девочку волновала лишь судьба ее собственного солдата.
На одном из нижних сучьев висели ее качели. Выше росла особенная ветка, которая помогала уснуть ветреными ночами, ласково гладя оконное стекло зелеными пальцами. На ветке пониже гнездились малиновки, возвратившись с юга весной.
— Мама, что они делают с моим деревом? — спросила Юлия.
— Милая, ты ведь храбрая девочка, — промолвила мать, взяв дочку за руку.
— Но как же мое дерево?! Ему больно!
— Тише, милая. Они просто делают то, что должны.
Вот на землю упал первый сук, закружив в воздухе вихрь опилок. Юлия заплакала и, выдернув руку, побежала к здоровяку в бриджах и высоких сапогах, который стоял посреди двора и зычным голосом раздавал указания остальным.
— Уходите! Оставьте мое дерево в покое! — закричала Юлия.
Заливаясь слезами, девочка принялась колотить мужчину маленькими кулачками. Тот отпихнул ее. Лицо его было серым, под водянистыми голубыми глазами лежали темные круги.
— Какого дьявола! — закричал он. — Нам что, проблем мало? Живо уведите ребенка!
Юлия почувствовала, как ей на плечи легли теплые руки матери.
— Простите, — мягко произнесла мать. — Она не со зла. Она просто не понимает, что происходит.
— Правда? — удивился здоровяк. — А что, ей в школе не объяснили? Во всех школах прошли уроки о вырубке леса. Теперь все дети должны ненавидеть деревья!
— Моя дочь не ходит в школу. Видите ли, она…
Мать осеклась. Мужчина пристально смотрел на Юлию. Выражение его глаз изменилось. Только что они были холодными, как лед, но теперь словно оттаяли, взгляд смягчился и наполнился теплотой. Он повернулся к женщине:
— Извините, не знал.
— Ничего страшного.
— Будь моя воля, я бы не стал пилить дерево. Надеюсь, вы понимаете…
— Конечно.
Мать снова крепко взяла дочь за руку:
