Дар Крома - [39]

Северянин выглянул за край, кабан остервенело носился по всей площадке, затаптывая и разрывая на куски слабо шевелящихся людей. На его клыках висели драные лоскуты алой ткани, когда-то бывшие балахоном Инесты.

Ребенок, почувствовав неладное, снова стал верещать.

Сомниум на дух не переносил некоторых вещей, таких как, например, вонючую траву, которую зачем-то добавляют в еду, «капустку», когда его называю «сынком» незнакомые люди, священников Митры, некрепкого светлого пива… многого в общем как оказывается не переносил, но больше всего он ненавидел плач младенцев. В роли няньки гиперборей себя разуметься не видел и недолго думая, отправил легким толчком сапога верещащего ребенка вниз. Он упал на куски чьих-то тел и сделал на взгляд северянина совершенно невозможное, а именно заорал еще громче и противнее. Кабану видимо пришли в голову примерно те же самые мысли о переизбытке шума в небольшой пещере, где звук отражался от стен и гулял эхом под сводами, многократно усиливаясь. Зверь одним движением мощных челюстей затолкал ребенка в пасть. Гиперборею показалось, что он младенца и не жевал, а проглотил целиком, как человек глотает ягоду брусники.

Здесь делать было больше нечего. Вытащив факел из кольца на стене, северянин зашагал назад, кляня на все лады любителей топотать ночью у чужих деверей.

«Вот ублюдки! Даже выспаться не дали»

* * *

Сомниум стоял одетый возле порога, за распахнутой дверью ночь постепенно уходила прочь. Гиперборей очень не любил раннее утро, когда черное покрывало ночи постепенно уходит, как будто привычный мир чего-то лишался с наступлением рассвета, но сегодня выбирать не приходилось. Кто-нибудь мог и нагрянуть в деревушку.

Все пожитки были уже собраны, еду он раздобыл на кухне, набив основательно, мешок свежим хлебом, бараниной, тушками рябчиков и связками сушеных грибов.

Оставалась только одно незаконченное дело.

Гиперборей взял факел и поджог лужи разлитого масла на полу. Яркое рыжее пламя радостно полыхнуло подхваченное сквозняком.

Глава VII

Туранец теперь был полностью уверен, это именно тот человек, которого он искал последние пять лет.

…Раньше он был воином, потом нашел себя на поприще контрабандиста. Причем не чурался ничего, что могло бы принести ему выгоду и барыш. И надо же было такому случиться, что среди обычных рабынь оказалась дочь иранистанского шаха, выкраденная из отчего дома. Не иначе Эрлик решил посмеяться над своим верным слугой — спустя седмицу ее купили в Султанапуре на рынке рабов. Купили, как оказалось почитатели Бога-паука, которые незамедлительно принесли ее в жертву своему мерзкому идолу, сначала разорвав ее на куски раскаленными крючьями, а потом, скормили то, что осталось мерзким тварям, о названии которых люди обычно старались не задумываться.

Иранистанский шах вне себя от горя приказал найти всех, кто причастен к незавидной участи своей дочери. Спустя три месяца убийцы нашли Исахана. Им оказались нипочем: ни высокая стена, окружающая поместье, ни свора собак, ни многочисленная охрана. Пройдя сквозь препоны, как горячий нож сквозь кусок масла, убийцы устроили настоящую бойню, отрабатывая иранистанские деньги. Из всей семьи Исахана в живых не осталось никого, его же оставили в живых. Чтобы познал горе потери близких сполна. Туранец знал, кто нанял асассинов, но о мести иранистанскому шаху, даже не задумывался. Он посвятил свою жизнь поискам исполнителей. Душа требовала отомстить хоть кому-то, и пусть шах недостижим (о его вероломстве, коварности и подозрительности не слышал только глухой) зато асассинов можно было попробовать разыскать.

Один из них врезался ему в память раскаленным клеймом — именно он, за несколько ударов сердца лишил жизни всех, кто был Исахану дорог. Лиц он не видел, их скрывали маски и капюшоны, но зато два вороненых меча поднимающиеся снова и снова являлись ему даже в кошмарах.

Исахан попробовал выйти на Черную Гильдию, но как оказалось, да и этого следовало ожидать, там никто на откровенность не шел. Его выставили спустя три минуты, после того как он задал уж слишком прямой вопрос. Жаловаться было бесполезно, дом арендовался уважаемым человеком, сама Гильдия была в другом месте. Но туранец не оставлял надежды и искал, искал и еще раз искал. Он забросил торговлю и почти все свое состояние потратил на получение сомнительных сведений об асассинах.

И вот теперь, спустя пять лет он снова увидел смертоносные клинки. На счастье Исахана бой парным оружием оставался все еще малоизвестным в странах по эту сторону от Вилаейета, поэтому найти их владельца, было только делом времени.

Зайдя в один из трактиров Бельверуса, он не поверил своим глазам, лица убийцы он не видел, но мечи точно были эти. Туранец был уже почти готов обнажить оружие, но тут ему пришло в голову что возможно этот сероглазый наемник и не виноват, может. Мечи похожи, но их мог делать просто один мастер, да и сам наемник мог взять оружие в качестве трофея. Туранец решил что надо бы с ним потолковать. Сероглазый выпил уже немало, может и не будет слишком подозрительным. Исахан приложился к бутыли, крепкий и терпкий напиток он проглотил будто воду, так велико было его волнение. Неужели он снова нашел след?