Дар исцеления - [41]

Слова так поспешно слетали с ее губ, будто молодая женщина боялась, что собеседник положит трубку прежде, чем она поделится с ним радостной вестью, и исчезнет уже навсегда. Нужно было успеть сказать самое главное – вот слова текли и текли, как некое магическое заклинание…

Но с какой стати она решила, что Говард должен интересоваться жизнями ее и Ребекки? С какой стати она рассчитывает на его поддержку? Сейчас этот человек вежливо попрощается и положит трубку, лишив ее тем самым последней надежды на примирение.

Однако если ее сообщение не дошло, то какова же причина этого звонка?

– Интересно, а с чего бы это вдруг ты позвонил мне? – произнесла она вслух. – Алфред сказал, что ты уехал отдохнуть.

– Алфред? – Голос Говарда посуровел. Слышно было, что он страшно недоволен. – Какого черта ты разговаривала с ним? Вы виделись?

– Нет! – поспешила оправдаться Филиппа. – Конечно же, нет! С какой стати мне с ним разговаривать или видеться? Как уже сказала, я оставила тебе сообщение. Только оно стало известно твоему сыну. Он воспользовался этим и позвонил. Я только пыталась связаться с тобой!

– И что, он звонил из офиса? – недоверчиво переспросил Говард. – Да этот бездельник туда и носа не кажет!

– Нет, нет! Он звонил из дома. Из вашего дома, – пояснила Филиппа. Она сразу почувствовала себя в чем-то виноватой и с трудом сдержалась, чтобы не начать оправдываться. – Алфред, собственно говоря, и сообщил мне, что ты куда-то уехал с новой подружкой.

Говард пропустил это заявление мимо ушей.

– А что там с Бекки? Что именно ты хотела мне сказать?

– Дело в том, что ей стало лучше, и, похоже, это произошло благодаря тебе. Говард, прошу, давай забудем то, что произошло, ради ребенка. Я не могу так рисковать и все время думать, что из-за глупых амбиций упустила возможность поправить ее здоровье! Это правда, Говард, она выздоравливает только благодаря тебе и хочет тебя видеть! Хотя… может быть, все это уже не имеет для тебя никакого значения?

– Что за чушь! – В голосе обычно невозмутимого мистера Хольгерсона слышалось напряжение. – Конечно же, мне не все равно, что будет с Бекки. Я только поэтому тебе и звоню, черт возьми! Я решил, что ребенок не обязан страдать только потому, что его мать настолько глупа, что не слушает никаких разумных доводов!

– Спасибо, – поблагодарила Филиппа, не зная, радоваться ей или сердиться.

На всякий случай она поджала губы и нахмурилась. Но если рассуждать здраво, Говард был не так уж и не прав. Разве она выслушала его тогда? Разве дала ему объяснить, что к чему? Сама виновата.

– Но, как я вижу, ты готова образумиться, – невозмутимо продолжил Говард. – Уже не отказываешь мне в разговоре, ведь так? Вот давай и поговорим…

Сердце Филиппы ёкнуло. Меньше всего сейчас ей хотелось обсуждать их отношения. Только Ребекка, и ничего больше.

– Бекки стала говорить гораздо лучше, – повторила она, как испорченная пластинка. – Я записала ее на прием к детскому психологу.

– Прекрасно. А как насчет тебя?

– Как ты уже верно заметил, мои чувства здесь роли не играют. Но, если ты настаиваешь на ответе, то знай: я очень рада твоему звонку.

– Прекрасно. – Он даже не пытался скрыть сарказма. – Что-то ты не кажешься особенно радостной.

– Ничего не поделаешь. – Внезапно на Филиппу нахлынули вялость и апатия. Она слишком сильно переживала до того, и теперь наступила реакция. – Я… хочу тебя еще раз поблагодарить за проявленное понимание. И за все, что ты сделал для Бекки. Это поистине неоценимо. Без тебя она никогда бы не заговорила снова.

– Не думаю. Бекки очень упрямая… Нет, не так, – поправил себя Говард. – Бекки очень стойкая маленькая девочка. Как и ее мать. Она непременно справилась бы и сама. Я лишь чуточку помог ей.

Филиппа ничего не ответила. Просто не могла. Любая попытка Говарда сменить тему разговора приводила ее в состояние ступора. Как всегда, она боялась встретиться лицом к лицу с проблемой.

– Я… я скажу Бекки, что ты звонил, – выдавила она, наконец, из себя.

– Господи, Боже мой! Ты можешь говорить о чем-нибудь, кроме своей дочери?

– Но разве это не то, чего ты хочешь? Ты же за этим позвонил? – непритворно изумилась Филиппа.

– Честно признаться, не за этим. Точнее, не только за этим. – Говард смущенно хмыкнул. – Это был повод. На самом деле я хотел услышать тебя, моя дорогая упрямица! Я скучал, черт возьми! Поговори со мной об этом! Неужели тебя совершенно не трогают мои чувства?

Это было не так. Филиппа прижала трубку к лицу, чувствуя, что предательские слезы все-таки наворачиваются на глаза. Неужели он сказал это? Скучал и хотел поговорить с ней! А она-то, глупая гордячка, не желала даже подходить к телефону! Потребовалось вмешательство судьбы в лице учительницы, сообщившей ей радостную весть о дочери, чтобы она поняла, как ей дорог этот огромный мрачноватый скандинав!

– Ты… ты правда скучал по мне? – переспросила Филиппа, отказываясь верить своим ушам.

– И ты еще спрашиваешь! Ты поверишь, если я скажу, что все это время не мог думать ни о ком другом, кроме тебя! – взволнованно произнес Говард. – Чего только я не придумывал, чтобы забыть о твоем существовании… но, в конце концов, не выдержал и позвонил. Ты ведь не прогонишь меня?