Дар - [69]

Ветви черного дерева снова пришли в неспешное движение, укрывая соседку ведуна тенью своей листвы от палящего солнца.

— Аллаэ-эу… — не слишком уверенно начал ведун.

— Ой! — русалка страдальчески сморщила носик. — Не ломай язык, говори уж, как привык!

Голос ее, как звон колокольчика, разнесся над поверхностью реки. Ведун окинул собеседницу одобрительным взглядом. Как и все речные русалки, она была удивительно красива: тонкие правильные черты лица, темные, глубокие как омуты глаза, пухлые губы, рассыпавшиеся по плечам длинные волосы, высокая грудь, тонкая талия, в меру округлые бедра… не портил облика русалки даже зеленоватый оттенок кожи и изумрудный отлив волос.

Ведун вздохнул. Среди русалок, в отличие от людей, откровенно некрасивых, а уж тем более страшных, не было. Во всяком случае, он таких не встречал. Наверное, так оно и должно было быть.

Хранители говорили, что люди не всегда были такими, как сейчас. Были времена, когда их далекие предки обликом своим мало отличались от горных унгулов, и так же, как и унгулы, нравами своими походили скорее на животных, чем на разумный народ. Верилось в это слабо, но раз Хранители так говорили…

По словам тех же Хранителей, народ русалов был намного древнее человеческого, так что у Природы (или Богов — это уж кто во что верил) было достаточно времени, чтобы довести их облик до совершенства. Морские русалы, правда, отличались от людей сильнее, чем речные, и многие люди красивыми их не считали. Ведун был не из их числа.

Еще говорили, что старые русалы, которые с возрастом теряли способность не то что передвигаться по земле, но даже и дышать земным воздухом, теряли к этому времени всю свою красоту и были… как бы это помягче выразиться? Страшноваты. Ведун — как и все, от кого он об этом слышал — знал эту сторону русалочьего бытия лишь понаслышке, поскольку состарившегося до такой степени русала не видел ни разу в жизни.

Нынешняя его собеседница была красива, хотя и не слишком молода даже по русалочьим меркам. Ее стройные ножки еще не сменились рыбьим хвостом, но между изящными пальцами рук уже появились нежные перепонки, а ступни успели смениться изящными плавниками.

— Ну, тогда здравствуй.

— Здравствуй, — русалка кокетливо кивнула.

— Подловила ты меня, — признался ведун. — Еще самую малость — и нырнул бы.

— Поделом, — важно ответила русалка. — Ваши дети малые и те знают: не смотрись в речное отражение — русалки утащат.

— Ну, меня-то ты не утащила, — заметил ведун.

— Ты силен, — русалка с серьезным видом кивнула, а сразу вослед прыснула, зажав рот ладошкой. — Только где б была твоя сила, если б я сама тебя не отпустила!

Ведун улыбнулся, невольно залюбовавшись речной красавицей.

— Откуда знаешь наш язык? — поинтересовалась русалка, озорно блеснув темными глазами.

— Знакомый один научил, — поколебавшись, признался ведун. — Из ваших.

— Да ну? — русалка округлила глаза в притворном удивлении. — Так уж прямо и знакомый? Что-то не слышала я о таком, чтобы русалы водили с людьми тесное знакомство, да еще и речи нашей вас облучали!

— Твоя правда, — согласился ведун. — Только и я не слышал, чтобы ваши болтали с людьми вот так запросто, как ты сейчас со мной.

Русалочка закусила губку, скрывая улыбку.

— «Твоя правда» — передразнила она ведуна, на удивление точно подражая его голосу. — Обычно мы с людьми разговоры не разговариваем. Только вот ты-то человек необычный. Обычных людей виалор так не принимает, как тебя принял.

— Да уж, — ведун погладил ладонью черную кору. — Человек я необычный, это точно…

— Так каким же ветром занесло в наши края одного из Детей Волка?

— Ишь ты! — ведун покачал головой. — Неужто у меня на лбу написано, что я из Детей Волка?

— На лбу не на лбу, а наметанный глаз не проведешь! — важно ответствовала русалка. Ведун покосился на нее насмешливо: глаз-то у тебя, спору нет — наметанный, да вот только в нем ли тут дело?

— Дело у меня в ваших краях, — ответил он уклончиво.

— Знаем мы твое дело, — фыркнула русалка. — Оборотня пришел изводить!

— Ну, а раз знаешь, чего спрашиваешь?

— Ишь, какой. Уж и спросить нельзя! — русалка обиженно надула губки. — Не хочешь разговаривать… — она оперлась руками о ствол, делая вид, что собирается спрыгнуть в воду.

— Постой, постой! — ведун торопливо поднял руку, притворившись, что принял игру за чистую монету. — Уж прости — ляпнул, не подумавши. Характер-то у ведунов, сама знаешь, какой.

— Ладно уж, — сменив гнев на милость, русалка великодушно отмахнулась. — На первый раз прощаю. Охотник на оборотней.

Ведун уже понял, что она приплыла к нему неспроста. Она знала, кто он такой, знала, зачем он сюда пришел, значит, весь этот разговор был затеян не с бухты-барахты. Русалы редко по-серьезному вмешивались в людские дела, но уж если до этого доходило, к их советам и предостережениям стоило прислушиваться с самым пристальным вниманием. В отличие, к примеру, от бестолково болтливых вил, русалы всегда говорили по делу и только правду. Беда только, что говорили они эту правду так, как было понятно им самим, и человеку было порой ох как непросто понять их, без сомнения, ценные замечания.