Дантисты тоже плачут - [15]

Не знаю, пил ли несчастный кролик перед смертью марганцовку или тушку покрасили после кончины, но было ясно: Сонька опять наступила на грабли, поверив уличному торговцу. Хотя сама по себе шапочка выглядела не так уж и жутко.

– Остается только купить перчатки из мексиканского тушкана, – невольно вырвалось у меня.

– Мексиканский тушкан, – оживилась Соня, – никогда не слышала, что, очень дорого?

Без няньки очень трудно управляться с близнецами. Ольга похудела и осунулась. Ирка ложилась грудью на амбразуру, но ночью Кешка и Зайка оставались с детьми наедине. Спать они просто перестали и днем походили на лунатиков. Наташка проявляла редкую непреклонность:

– Давайте их на ночь ко мне, согласна качать крикунов, но в агентство больше не пойду, хватит. Сами вырастим, без подозрительных нянек.

Однако, повозившись ночку с Ванькой и Анькой, подруга стала посговорчивей:

– Хорошо, поищем няню по знакомым, но чтобы только с папкой рекомендаций. А пока поделим дежурства по-честному. В понедельник их трясу я, во вторник – Маруся, в среду – Дашка. Арцеуловым тоже нечего прохлаждаться, пусть забирают к себе в четверг, ну а пятница с субботой достанется родителям.

– А воскресенье? – спросила Маня.

Наташка призадумалась.

– Хорошо, пусть воскресенье тоже мое.

В разделении обязанностей была своя сермяжная правда, и план мне очень понравился, но только до шести утра среды. Именно в это время в спальню ворвалась невыспавшаяся Манька с племянниками.

– Вот, – радостно проговорила она, сваливая кульки на кровать, – уже утро среды – твоя очередь.

Ванька и Анька мирно посапывали, пуская пузыри.

«Что же, все-таки устают, – подумала я, – милые дети прекрасно спят. Просто ангелы».

Анька открыла глаза, посмотрела, улыбнулась, потом сморщилась и завопила. Следом немедленно заорал братец. Я лихорадочно кинулась к бутылочкам, но, поев, изверги не утешились. Крик усилился.

Я размотала Ванькины штанишки и обнаружила изумительно закаканную попку, такой же пейзаж наблюдался и в Анькиных ползунках. Сбросив испачканные памперсы в пакет, я потащила притихшего Ваньку в ванную, Анька продолжала заходиться на кровати. Пока я мыла братца, сестричка притихла и принялась издавать какие-то странные, похожие на громкое чавканье звуки.

Когда мы с чистым и довольным Ванюшкой вернулись в комнату, Анюта лежала на одеяле, суча ножками. Попка ее была удивительно чистой, даже блестела.

Я так и села. Слышала, конечно, о таинственной связи между близнецами, но чтобы такое… Анька довольно гулила. Из-под кровати высунулась морда ротвейлера. При первом взгляде на пасть пса стало понятно, кто помыл девочку.

– Снап, – завопила я, ухватив ротвейлера за гладкий загривок, – это не щенки, а дети!

Пришлось тащить упирающегося кобеля в ванну и мыть ему рот, щеки и нос мылом, чистить зубы, чтобы избавиться от запаха. Снап чихал и плевался, к концу процедуры мы оба вымокли до нитки.

Вернувшись в комнату, обнаружила, что Анька пописала на одеяло, а Ванюшка освежил подушки.

Короче говоря, дня я не заметила. Дети ели, писались и орали, спать не хотели ни под каким видом. Поэтому, когда в шесть вечера оба вдруг затихли и дружно засопели, я даже боялась пошевельнуться, чтобы не разбудить мучителей. Но тут в спальню постучали, приехала Ева. Она умилилась при виде детей.

– Какие лапочки!

– Только когда молчат. Очень тяжело с двумя, да еще с такими неспокойными.

– Надо нанять няню.

– Трудно отыскать хорошую, один раз уже ошиблись.

– Хотите, попрошу Серафиму Ивановну, – предложила Ева, – она, конечно, старенькая, но бойкая и дело знает, еще папу нянчила. Серафима Ивановна всем понравится: она добрая и детей любит.

– А Юра?

– Люда справится.

И, горящая желанием помочь, Ева кинулась домой уговаривать няньку.

Старушка прибыла в четверг, в самый драматический момент: Левка и Сонька купали детей. Из ванной неслись душераздирающие вопли.

– Корова безмозглая, – вопил муж, – проверь температуру воды поскорей. Аккуратней, аккуратней, ручку ему сломаешь.

У Арцеуловых никогда не было детей, и вид крошечных младенцев поверг сначала Левку в шок. Потом он робко взял Ваньку на руки.

– Ну и глупость, заматывать ребенка в памперсы, коже следует дышать, просто матерям лень пеленки стирать, – завелся Левка, нежно прижимая визжащего Ваньку к необъятному животу, – поэтому и кричит мой крольчоночек, усики-лапусики, сладенький, пойдем, дядя Лева объяснит маме и папе, что они идиоты.

И он вытащил братца из памперсов. Ванька замолчал и заулыбался розовым беззубым ротиком. Левчик умилился:

– Рыбонька любимая. – Потом повернулся к Соньке и рявкнул: – Ну, чего встала, как собака недоеная, сними с девчонки компресс из пис и неси ребенка в спальню. Да сбегайте за «Нестле».

– Мы их кормим «Семилаком», – робко сказала Наташка.

Левка поднял одну бровь и посмотрел на подругу, как на диковинное насекомое.

– Вы – «Семилаком», а я буду – «Нестле». Еще моя прабабушка кормила бабушку кашей этой фирмы. И не спорьте, только «Нестле».

То ли продукция зайца Квики пришлась близнецам больше по вкусу, то ли отсутствие памперсов подняло настроение, но весь четверг братец с сестрицей весело гулили, приводя Левку в полный восторг, чего нельзя было сказать о его жене. Бедная Сонька валилась с ног: сначала стирала пеленки, потом по приказу мужа гладила их с двух сторон, затем тщательно кипятила бутылочки и соски. Левка любил обстоятельность во всем. И сейчас оба сражались в ванной, проверяя температуру воды.