Данте. Преступление света - [84]
Внезапно подумав о том, насколько кощунственен такой образ, Данте поспешно поставил кубок на стол. Раздался металлический щелчок. Поэт тут же поднес свечу к кубку и стал внимательно его разглядывать. Он хорошо видел изящные изгибы его ножки, на которой были симметрично изображены два человеческих лица.
Тень двуликого человека, о которой говорил Марчелло! Девятая тень… Что же хотел этим сказать старый медик?
Взяв кубок, Данте вновь поставил его на стол. Опять раздался еле слышный щелчок. Поэт повторил этот опыт, и ему показалось, что ножка кубка не прочно прикреплена к его чаше. Значит, это произведение искусства не монолитно, а состоит, по меньшей мере, из двух частей! Поэт еще раз стукнул кубком о стол, а потом с разочарованным видом уселся на стул. Проклятый кубок оставался таким же, как прежде. Из него не полезли отравленные шипы.
Данте не знал, что еще предпринять, но его не покидала уверенность в том, что стоящий перед ним кубок совсем не прост. Обхватив голову руками, поэт шарил глазами по келье в поисках подсказки. Потом его озарила мысль.
Девять! Именно это число старец Марчелло считал судьбоносным!
Еще пять ударов кубком о стол, и на дне его чаши открылась маленькая щель, которую никто не заметил бы, если бы кубок был наполнен вином. Через нее-то в вино и попадал яд, скрытый в ножке. Значит, каждый раз, когда кубок ставили на стол, скрытый в нем механизм делал новый шаг в сторону смерти. Постепенный характер его действия мог легко обмануть даже тех, кто заметил бы легкое движение ножки, которое можно было принять за недостаток в изготовлении изделия.
Да и кто бы осмелился разглядывать кубок, из которого пил император? Поэтому жертвой этого адского приспособления мог пасть лишь он сам. И человек, считавший себя его сыном. Или страстно желавший им стать…
Значит, и Арриго стал жертвой загадочного убийцы, неожиданно повторившего свое старое преступление…
Поняв, что у него перед глазами раскрывается преступление, совершенное полстолетия назад, Данте задумался о том, не управляет ли его судьбой путеводная звезда. А вдруг Марчелло прав, и жизнь человека — лишь путь вслепую по давно предначертанному ему пути?!
Вспомнив об этом, поэт вытащил из сумки скомканный лист, на котором старый медик изобразил его судьбу, предсказывая ему изгнание, одиночество и бесславную смерть. У Данте разболелась голова, линии, буквы и знаки плясали у него перед глазами. Он водил по ним пальцем, пока не добрался до квадрата враждебного Юпитера, предвещавшего изгнание. Данте провел ладонью по глазам и покачал головой, разглядывая свой гороскоп с его мелкими неровными значками…
Приглядевшись к ним, Данте бросился к фолианту с десятью трактатами по астрономии и стал сравнивать почерки. Даже при неверном свете свечи было видно, что его судьба и пометки на полях рукописи сделаны одной и той же рукой. Рукой единственного человека в мире, способного добавить к десяти трактатам одиннадцатый. Теперь поэт не сомневался в том, что пометки на полях книги и дополнение к ней написал тот же автор. Данте содрогнулся при мысли, что злосчастная судьба ему предсказана величайшим астрологом всех времен и народов.
С трудом взяв себя в руки, Данте выпрямился во весь рост. Он постарался убедить себя в том, что значки на бумаге ничего не значат, а его судьба зависит лишь от его собственных поступков и решений.
В гневе он хотел было порвать гороскоп, но тут случайно перевернул лист и замер.
Астролог стремительно начертал гороскоп на первом попавшемся листе из своей сумки. В пылу разговора он даже не заметил, что рисует на обратной стороне одной из бумаг, похищенных у убитого Бигарелли.
Это открытие тяжким грузом свалилось Данте на плечи.
Вот, значит, кто убийца! Но почему?!
Казалось, немой возглас поэта отражается гулким эхом от стен кельи и от трупа Арриго. Потом он вновь обратил внимание на гороскоп в своей дрожавшей руке.
Сев за стол, Данте разгладил бумагу рядом со свечой и увидел большой восьмиугольник с маленькими восьмиугольниками по углам. Замок Кастель дель Монте с его башнями по кругу!
Однако на чертеже перед глазами поэта было что-то отличавшееся от нарисованного в Гильдии строителей. Здесь на схеме помещений и коридоров были дополнительные обозначения: восемь линий, проведенных сангиной, — по одной в каждом из восьми залов. Рядом с каждой из линий было написано «lucis imago repercussa»[56] и стояла величина угла, выраженная в градусах. Все эти красноватые черточки были соединены чернильными линиями, как звенья одной цепи.
— Образ отраженного света… — пробормотал Данте, прикусив нижнюю губу. Внезапное открытие заставило его позабыть о головной боли, словно работа мысли побеждала слабость тела. — Восемь отражений в восьми зеркалах.
