Данте. Преступление света - [80]
Данте уже представлял себе страшную смерть в этом подземелье. У него смешались мысли. В панике он больше не слышал Чекко. Наверное, тот испугался и остановился. А где ящик? Может, ему только чудится его вес? А что, если сиенец нарочно заманил его сюда, чтобы тут и погубить? А вдруг его шуточки и прибаутки — лишь маска на лице кровожадного убийцы?!
Почти поддавшись панике, поэт внезапно почувствовал лицом струйку свежего воздуха, взял себя в руки и пополз дальше. Скоро он дополз до ступенек, вскарабкался по ним и оказался в колодце древнего римского Форума.
Вскоре из подземелья вылез и обливавшийся потом Чекко. Тяжело дыша, он начал затравленно озираться по сторонам.
— Где мы? — прохрипел он.
— В римском колодце, — ответил поэт, узнавший источник в центре пола и ведшие наверх ступеньки. — Тут нас никто не найдет.
— Чтоб его черти взяли!
— О ком ты, Чекко?
— Об этом грязном старике! О моем отце! Это все из-за него! Это из-за него я здесь ползаю! Будь он проклят! — заверещал полуобезумевший от страха Чекко. — Если доберусь живым до Сиены — спущу его с лестницы! Вот увидишь! Он отдаст мне все до последнего гроша, даже если мне придется оторвать деньги вместе с его руками! Я его прикончу! Разрежу на куски!..
С этими словами Чекко Ангольери вытащил из-за пояса кинжал и начал махать им в воздухе. Казалось, он сражается с ветряными мельницами, и его вид вызывал теперь у Данте не смех, а ужас и сострадание. Лицо Чекко под колыхавшимся на шлеме плюмажем потемнело. Сиенца трясло от злости.
— Я устал от нищеты! — орал он, тыча поэту пальцем в грудь. — Когда же настанет и наш час?!
— Кстати!.. А что в этом ящике? — внезапно насторожился Чекко. — Говори! Или ты хочешь все сам прикарманить?! Неужели ты обворуешь старого боевого товарища?!
С этими словами он открыл ящик. При виде механизма у него на лице отразилось неописуемое разочарование.
— Часы… — пробормотал он, убедившись в том, что под механизмом ничего нет. — Такие страдания из-за дурацких часов!
— А где же сокровища? — прошептал он, схватившись рукой за рану на лбу.
— Какие тебе еще сокровища, дурак?! — в сердцах воскликнул Данте, схватив сиенца за грудки. — Их нет и не было! Есть только смерть, мрак и этот колодец!
Чекко начал было вырываться, но тут же обмяк с таким видом, словно силы покинули его.
— Сокровищ нет… — дрожащим голосом пробормотал он и плюхнулся наземь. — Меня обвели вокруг пальца…
— Беги в сторону ворот Порта д’Аквила, мошенник, — невольно усмехнувшись, прошептал Данте. — Вся стража сейчас грабит аббатство, и на улице тебя не заметят. Пережди ночь, а утром смешайся с крестьянами, идущими на поля. Если тебе повезет, ты завтра же унесешь из Флоренции ноги.
Чекко подпрыгнул так стремительно, словно его подбросило пружиной. Перед ним забрезжила надежда на спасение, и незадачливый сиенец бросился целовать Данте, который, однако, поспешил вырваться из его объятий и задал Чекко вопрос, давно вертевшийся у него на языке:
— Зачем вы их убили?
Чекко замер с удивлением на лице.
— Чем вам помешал старик Бигарелли? А несчастные гребцы на галере? — настаивал поэт.
— Ничем… Ты вообще о чем?! — пробормотал сиенец и стал с подозрительным видом оглядываться по сторонам, словно опасаясь засады.
— Успокойся. Тут никого нет! — рявкнул Данте.
— Я не понимаю, о чем ты! Клянусь Баккиной! Клянусь рогами, которые она мне все время наставляет!
— Я все знаю, Чекко. Монерр изложил мне ваш замысел… Но кого же вы собирались возвести на трон? Этого человека убили в аббатстве или?..
— Значит, француз тебе не все рассказал. Так и я тебе не скажу!..
— Говори! Убью! — заорал Данте, вцепившись сиенцу в горло.
— Арриго! Это Арриго! — задыхаясь, прохрипел Чекко.
Поэт не ослаблял хватки, и лицо сиенца начало багроветь. Брызжа слюной, Чекко тщетно пытался перевести дух…
Внезапно Данте его отпустил.
— Так, значит, Арриго… — пробормотал поэт.
На самом деле он не очень удивился. Железная логика, подчинившая себе все движения его рассудка, указывала примерно на эту же кандидатуру. Хромой Арриго. «Неполный человек», отмеченный печатью дьявола…
Чекко, кажется, хотел что-то добавить, растирая себе горло и пытаясь перевести дух, но внезапно вскочил на ноги, стал карабкаться вверх из колодца и скоро исчез из вида.
Повсюду шныряли вооруженные люди, но никто не обращал внимания на поэта, шедшего, уткнувшись лицом в ящик, в надежде, что его не узнают. Так он вполне мог сойти за одного из грабителей аббатства.
В этот момент крыша горевшей в отдалении башни со страшным грохотом рухнула, увлекая за собой перекрытия этажей. Данте невольно обернулся и успел заметить в узких, как бойницы, окнах отблески летящих вниз горящих балок. Казалось, внутри башни вниз по лестнице несется обезумевшая толпа с факелами в руках. Башня с обуглившимися зубцами на вершине превратилась в огромный дымоход, походивший на пасть дракона, извергающего клубы розоватого дыма в попытке впиться в небо зубами.
