Данте. Преступление света - [75]

— А ведь наш замысел почти провалился. Казалось, он погиб вместе с династией Фридриха. Но теперь его можно снова осуществить, и на римский престол взойдет законный наследник императоров Священной Римской империи. Наследник Фридриха!.. Присоединяйтесь к нам! — в очередной раз настойчиво попросил поэта француз.

— Наследник Фридриха?.. Что это еще за призрак? — пробормотал Данте без особого убеждения, но обуреваемый смутными сомнениями и слабыми надеждами.

— Это не призрак. Он жив и готов объявить о себе. Он завершит великое дело Фридриха — установит границы мира.

— В каком смысле?

— Таков был неосуществленный великий замысел Фридриха.

— Да что это вообще за наследник?

Монерр открыл было рот, но замолчал и попятился, словно намереваясь удалиться.

Впрочем, он не ушел, а скоро заговорил вновь:

— Мы поклялись под страхом смерти не говорить, кто он. Это последний сын Бьянки Ланчи, единственной женщины, которую Фридрих любил. Его удалили с императорского двора и спрятали в монастыре среди верных императору монахов, спасших его от римского папы и властолюбивого сводного брата Манфреда.

— Это наследник, о котором пишет в своей «Хронике» Майнардино? — задумчиво спросил Данте. — Чье существование сейчас пытается доказать Бернардо? Это его вы хотите возвести на трон и ради этого убиваете людей?

Француз молча попятился.

На углу Баптистерия он пробормотал:

— Присоединяйтесь к нам! Время еще есть! — и скрылся в темноте.

Данте опустился на один из саркофагов, стоявших у южных дверей храма. Солнцем раскаленный за день камень был еще теплым.

Поэт начал обдумывать только что услышанное. Судя по всему, Монерр говорил достаточно правдиво и искренне пытался привлечь Данте на свою сторону. И все же что-то в словах француза не слишком убеждало. Кажется, голос тамплиера иногда дрожал, и в нем звучали нотки отчаяния.

Скорее всего, прекрасно разработанному плану приверженцев любви грозил провал. Рука убийцы начала разить тех, кто составлял основу здания будущей империи. А если таинственный убийца действительно желал помешать заговорщикам, за его кровавыми преступлениями вполне мог стоять папа Бонифаций.

При этой мысли поэт вздрогнул. Потом у него за спиной послышались чьи-то шаги, и он обернулся.

В этот момент ему на голову набросили плотную ткань. Данте ощутил мерзкий запах плесени, а чья-то рука прижала ткань ему к лицу. Начав вырываться, поэт попытался вскочить на ноги. За спиной у него кто-то стоял, и поэт инстинктивно рванулся в сторону, пытаясь освободиться.

Внезапно ткань пронзило стальное лезвие. Данте почувствовал его прикосновение к плечу. Холодная сталь скользнула по шее и разорвала кожу возле ключицы. Поняв, что промахнулся, убийца извлек из ткани кинжал, готовясь к новому удару.

Тем временем Данте удалось подняться на ноги. Он вслепую молотил воздух перед собой в надежде нанести убийце ответный удар. Но перед ним никого не было, и Данте с ужасом понял, что злодей у него за спиной и все еще сжимает в руке ткань, из-за которой ему ничего не видно.

Пытаясь вырваться, поэт тупо рвался вперед, как запряженное в тяжелую повозку животное, каждую секунду ожидая нового, на этот раз смертельного удара кинжалом.

Внезапно невидимый убийца отпустил ткань. Данте сделал вслепую несколько шагов вперед, обо что-то споткнулся и упал, тут же перевернувшись на спину.

При этом он умудрился стянуть с головы тряпку. Несколько мгновений он по-прежнему ничего не видел, но потом его глаза привыкли к темноте, и он разглядел перед собой Арриго.

Высокий философ склонился над Данте с таким видом, словно собирался вновь на него напасть. Упершись во что-то ногами, Данте отчаянным усилием отодвинулся подальше от него, вскочил на ноги и выхватил кинжал.

Однако Арриго не обнаружил враждебных намерений. Выставив вперед безоружные руки, он спокойно заговорил:

— Не бойтесь, мессир Алигьери! Напавший на вас человек скрылся куда-то туда…

С этими словами философ махнул в сторону лабиринта узких улочек за Баптистерием.

— Вы серьезно ранены? — спросил он, пристально рассматривая кровь на одежде поэта.

Данте зажал рукой кровоточащую ключицу и попятился от Арриго, который стал к нему приближаться.

Поняв опасения поэта, философ остановился и улыбнулся.

— Это не я напал на вас, — сказал он, вновь показывая пустые руки.

— Меня только что пытались убить, а здесь нет никого, кроме вас.

Философ нахмурился, но тут же взял себя в руки и заговорил, сверкая глазами:

— Это так. И все же попробуйте найти этому объяснение в кладези вашей мудрости. В мире не счесть ощущаемых нами бестелесных явлений: ветер, надувающий паруса, музыка, радующая душу своею сладостью, и многое другое. Есть в нем и невидимые тела, например сеть не доступных нашему зрению частиц, из которых состоят наши тела, Земля и вся Вселенная.

Немного поколебавшись, Данте опустил кинжал.

— Все это замечательно, но эти частицы — лишь бездушный песок. А вот сталь клинка, рвущая плоть, более чем осязаема!..

Достав из сумки лоскут чистого полотна, Арриго протянул его поэту.

— Допустим, это не вы пытались меня убить, — сказал ему Данте, прижав полотно к ране. — Так объясните же мне, что вы тут делали? Довольно непредусмотрительно шастать здесь по ночам, когда флорентийцам не дозволено выходить на улицу.