Данте. Преступление света - [35]
Данте с огромным интересом наблюдал за этой сценой, пытаясь понять, что она ему напоминает. Ему даже стало как-то неудобно, словно его поймали подглядывающим за секретничающими женщинами. А может, Парис, призванный рассудить спор богинь, испытывал такое же смущение? Впрочем, теперь речь шла не о женской красоте, а о мучившей поэта загадке…
Казалось, Пьетра тоже пристально следит за немыми, но Данте заметил краем глаза, что она то и дело озирается по сторонам и исподтишка поглядывает на него.
Женщина с закутанным лицом в свою очередь начала чертить пальцами загадочные знаки на ладони Мартины. Наконец немая проститутка подняла голову и что-то промычала Пьетре.
— Что? Что она говорит? — в нетерпении воскликнул поэт.
Пьетра презрительно усмехнулась:
— Да ваша подружка совсем не благородная. Кажется, ее дядя простой монах. Ее зовут Амара. Она француженка. Из Тулузы.
— А зачем она здесь?
— Мартина не очень хорошо поняла, — неуверенно сказала Пьетра. — Мартине показалось, что она сказала «ради мечты императора». А точнее, «ради последней мечты императора».
— Какого еще императора?! — встревоженно вмешалась мона Ладжа. — Кого это вы притащили в мой дом?!
Не обращая на нее внимания, Данте задумался об услышанном.
— Спроси ее о зеркалах! — наконец потребовал он от Пьетры.
Удивленная молодая проститутка что-то промычала своей немой подруге, а та, в свою очередь, стала водить пальцами по ладони Амары.
— Она говорит, что по дороге — в Венеции — их научили колдовать, — с не очень уверенным видом перевела Пьетра мычание Мартины.
— Колдовать?! — воскликнула не находившая себе места мона Ладжа и перекрестилась.
Данте повернулся к ней со сжатыми кулаками, но в этот момент Мартина еще что-то промычала.
— Что она говорит? — заинтересовался поэт.
— Ничего! — устало поморщившись, отрезала Пьетра, не сводя при этом с поэта своих ярко-зеленых глаз. — Вы думаете, ее мычание так просто понять? Поговорите-ка с ней сами!
Пожав плечами, поэт на мгновение задумался, а потом взял немую француженку за руку и потащил к двери. У них за спиной возбужденно шушукались женщины.
Амара едва волочила ноги. Попробовав взобраться на повозку, она сорвалась и свалилась вниз. Данте едва успел подхватить ее под мышки. Помогая ей взобраться наверх, он прижался лицом к ее нежной спине. Его ноздри наполнили странные едва уловимые запахи. Он задрожал.
Девушка откинулась на спинку сиденья. Покрывало сползло с ее лица, сверкавшего в лунном свете неземной белизной. Сквозь легкую ткань одежды были хорошо видны линии соблазнительного тела — округлые бедра, длинные ноги. Она тяжело дышала полуоткрытым ртом.
Данте отдернул руку, которая сама потянулась к девушке. Неужели он позволит плотским желаниям побороть свой разум?! Как же велика сила Эроса, если одна мысль о сулимых им наслаждениях заставляет забыть обо всем остальном?!
Смущенный собственными чувствами, поэт собрался было хлестнуть лошадь, когда внезапно раздались чьи-то шаги. К нему молча бежала Пьетра. При этом она настороженно оглядывалась по сторонам, словно боялась, что ее увидят.
Натянув поводья, Данте удержал двинувшуюся вперед лошадь.
Тем временем Пьетра схватилась за повозку обеими руками, словно желая ее удержать, и покосилась на завернувшуюся в покрывало немую Амару. Потом она еще раз обернулась и, встав на цыпочки, зашептала поэту в ухо:
— Берегись этой женщины!
От молодой проститутки пахло вином, но Данте показалось, что она говорит дружелюбнее обычного, почти с симпатией в голосе.
— Пьетра… — начал было поэт, но девушка махнула на него рукой и отшатнулась от повозки.
— Берегись! — повторила она на этот раз привычным презрительным тоном. — Она — совсем не то, что кажется.
— В каком смысле?
Пьетра исподлобья покосилась на немую, безвольно откинувшую голову на спинку сиденья, а потом разразилась хорошо знакомым Данте вульгарным хохотом.
— Ты сам все поймешь! Еще как поймешь! — крикнула она и бросилась назад к дверям публичного дома с таким видом, словно уже жалела о своем поступке.
Данте растерялся, а его спутница постепенно приходила в себя и время от времени поглядывала на него поверх покрывала, которым вновь закутала себе часть лица.
Разумеется, поэт не мог отвезти ее во Дворец Приоров. Ему даже захотелось поехать обратно в публичный дом и попросить мону Ладжу приютить девушку на некоторое время. Однако в этом случае о существовании немой француженки все тотчас бы узнали. Данте же сначала хотел разгадать ее тайну и понять, как она связана с загадочными убийствами.
Наверное, лучше всего вернуться в аббатство. Там Амара будет прятаться и дальше, а поэт поймает Брандана, как только он там появится!
Поэт повел ее вдоль колонн к двери за алтарем, но не прошли они и нескольких шагов, как он толкнул Амару за ближайшую колонну и спрятался там рядом с ней. Прямо перед ними кто-то бродил по церкви, словно что-то разыскивая. Незнакомец приближался, и Данте схватился за кинжал, подозревая, что это вернувшийся Брандан.
