Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том IV - [31]

Одно это делало Колиньи хотя и слабой, но политически важной фигурой на политической арене: «Французская монархия сделала Колиньи слишком важной персоной, чтобы думать о том, чтоб от него избавиться». Этот тезис ломает столетиями возводимую стройную концепцию о времени и способе совместной подготовки убийства адмирала Екатериной и Генрихом Анжу. Обоим эта смерть не была нужна, и они даже не знали о покушении. В одной работе, аргументированной исключительно источниками той эпохи, на свет выводятся истинные виновники преступления: «Душой заговора был не кто иной, как Филипп II»; сугубое подозрение высказывается в отношении герцога Альбы, что он «на расстоянии руководил покушением на адмирала при активном соучастии горсточки ультра-католиков, сторонников Гизов». Буржон также даёт совершенно новую интерпретацию предыстории Варфоломеевской ночи — событиям двух дней, прошедших после покушения на Колиньи. Из-за плохого состояния источников легче сказать, чего не было, чем обосновать какие-то позитивные высказывания. Но то, что ни Екатерина, ни Генрих никак не повлияли на кем-то спланированную кровавую акцию, состоявшуюся в ночь 24 августа 1572 года, праздник св. Варфоломея, представляется вполне вероятным. Варфоломеевская ночь отнюдь не была демонстрацией королевской силы; напротив, она стала результатом полного — хотя и временного — коллапса власти короля. Видимо, в какой-то момент ночью Карл IX уступил ультиматуму, предъявленному испанско-гизской партией, и дал согласие на убийство гугенотских вождей — и только о них шла речь.

Убийство приверженцами Гизов гугенотского генерального штаба было одно, а бойня, унёсшая жизни сотен протестантов, — совсем другое. Эта кровавая акция взбудоражила Париж, получивший удобную возможность выразить свой протест против религиозной, экономической и внешней политики, проводимой с 1570—1571 годов; Варфоломеевская ночь стала бунтом против королевской власти. В событиях последующих дней королевской семье не пришлось принять участия: словно бы и не существовало короля и муниципалитета, власть в городе на три дня взяли в свои руки, набранные одним из бывших бургомистров и другом Гизов Марселем вспомогательные войска. Из их числа формировались отряды убийц и бандитов, которые с целью обогащения беззастенчиво грабили и убивали преимущественно — но никоим образом не исключительно — гугенотское население, пытаясь, таким образом, под прикрытием религиозной борьбы восстановить по своему усмотрению социальную справедливость. Такая точка зрения противоречит выдвигаемому ещё современниками событий, а в последнее время активно возрождаемому тезису, что городская милиция в полном составе активно участвовала в погромах. Чтобы прояснить, как обстояло дело в действительности, нужны ещё более подробные исследования. Протестанты ответили на Варфоломеевскую ночь четвёртой гражданской войной. Её кульминацией стала осада Ла-Рошели. После того как Карл IX официально признал себя ответственным за события Варфоломеевской ночи, гугеноты отказались от лояльности в отношении короля, которую до сих пор всегда соблюдали. Ла-Рошель словно почувствовала себя независимой республикой и отказалась даже впустить в город губернатора Бирона, направленного королём.

11 февраля 1573 года Генрих Анжуйский прибыл к Ла-Рошели и принял командование армией. После яростного обстрела королевские войска вновь безуспешно попытались штурмовать крепостные стены. Monsieur, легко раненый 14 июня, долго надеялся на действие блокады; но предпринятые в мае и июне новые попытки штурма тоже полностью провалились. Вскоре от Ла-Рошели пришлось отказаться: 19 июня Генрих Анжуйский получил известие о том, что он избран королём Польши. Переговоры с осаждёнными быстро привели к заключению мира 2 июля 1573 года, который гарантировал свободу совести на всей территории Франции, однако свободу отправления культа для гугенотов легализовал лишь в городах Ла-Рошель, Монтобан и Ним. Это был неудачный договор, наспех составленный и поспешно заключённый; его истинной целью было освободить герцога Анжу от осады Ла-Рошели.

Тем временем в Речи Посполитой умирал Сигизмунд II Август — последний король и великий князь из династии Ягеллонов. Кроме годовалой дочери Барбары Воронецкой, прижитой вне брака, других детей у него не было. Вопрос о престолонаследии встал как нельзя остро. Вновь для Екатерины и Карла открылась возможность соответственно сделать королём любимого сына и отправить подальше «любимого брата». В 1572 году ко двору Августа отправилось посольство Жана де Баланьи с предложением выдать незамужнюю сестру короля Анну Ягеллонку (Инфанту) за принца Генриха. Однако Баланьи ко двору не допустили, и ему пришлось возвращаться во Францию ни с чем. Интеррексом (то есть королём переходного периода) был избран епископ Якуб Уханский. Вскоре, сразу же после смерти Сигизмунда Августа, в Польшу прибыл новый французский эмиссар, опытный дипломат, 70-летний Жан де Монлюк, епископ Валенсии, отец де Баланьи и сторонник гугенотов.

Монлюк выехал из Парижа 17 августа 1572 года — за неделю до Варфоломеевской ночи. Так что известие об избиении гугенотов застигло его в дороге. События 24 августа до глубины души потрясли всё польское общество. Как, впрочем, и некоторые другие народы.