Марго заставляет нас вернуться в реальность.
- Кайлин, - кричит она, - когда ты уже уберешь с пути свою железную дорогу? Пора уже становиться девушкой, а не играться в игры для мальчиков.
Мы с Кайли смеемся. Когда ей исполнилось десять, я подарил ей набор железной дороги, ее матери такая идея очень не понравилась, а вот сестренка была в восторге.
Вот только мой смех и счастливые воспоминания прерываются, как только в гостиную входит мой брат, и рядом с ним она…
Не верю своим глазам, она замечает меня и в ее взгляде проносятся те же эмоции, что и тогда в моем кабинете. Мне становится стыдно перед ней, и сердце ноет в груди. Но я так и не решаюсь подойти к ней и поздороваться, поэтому поворачиваюсь к Кайли. Взгляд сестры мечется от меня к Даниэлле и обратно. Кажется, я слышу, как работают шестеренки в ее голове, и она мгновенно складывает этот пазл.
- Вы с Джоном поменялись местами? – тихо интересуется она у меня.
Я понимаю, что Кайли имеет в виду Кейт. Я увел ее у брата, и теперь настала очередь Джона мстить.
- Что-то вроде того, - я пожимаю плечами. Что тут скажешь?
- Но ведь Кейт сама выбрала тебя, - продолжает Кайли, наблюдая, как наш брат знакомит с семьей Даниэллу. Зачем он это сделал? Зачем привел ее сюда? Единственное убежище разрушено ее ароматом, присутствием, зеленью в глазах, в которых нет места счастью, там застыла печаль. И я это вижу.
- Какая-то она грустная, - замечает Кайли, - прям, как ты…
Я стону.
- Ох, вот не стоит, Кай, - прошу я ее.
Она вопросительно смотрит на меня.
- А что такого?
- Ты пытаешься вселить в меня ложную надежду, - поясняю я, глядя на огонь в камине.
Кайли шлепает меня ладонью по плечу и мы оба смеемся.
- Брось, - говорит она напоследок. Мы поднимаемся и идем к столу.
Марго рассаживает нас так, как хочется ей, и я оказываюсь между Кайли и Даниэллой. Это что кара небесная? Не подавая вида, и скрипя зубами, делаю, как просят, чтобы не вызывать лишних вопросов. Джонатан садится по другую сторону Даниэллы, мы не разговаривали всю неделю, и я бы предпочел, чтобы так и продолжалось дальше, после того, как он посмел привести Даниэллу сюда, показывая, что у него больше прав на нее, чем у меня. И что она подходит ему больше, чем мне, так как он супергерой, добряк, снимающий котят с деревьев, а я всего лишь подлец, который разбивает женщинам сердца…
- Мартин, - Марго сидит напротив меня, - все хорошо?
Кайли пинает меня ногой, намекая, что я должен что-то ответить. Я киваю и изображаю радостную улыбку. Но о какой радости речь, когда вот она, сидит рядом со мной, нас разделяют сантиметры, но она не смотрит на меня, и такое чувство, будто даже не замечает. Хочется выть. И мое тело предает меня, оно реагирует на близость с ней, и я вижу, что Даниэлла сжимает подлокотник кресла. Неужели она испытывает то же, что и я? И понимание этого факта порождает во мне надежду, что она холодна ко мне только внешне.
В беседе она мила, общительна, с энтузиазмом рассказывает о своей работе в туристическом агентстве, о своем отце бизнесмене, владеющем курортной зоной на берегах страны, о брате, который в следующем году оканчивает школу и поступает на юриста вопреки воле отца закончить банковское дело.
- А мама? – спрашивает Марго и черты лица милой Даниэллы снова искажаются болью. И я опять вспоминаю тот день в кабинете.
- Мама умерла пять лет назад, - говорит она каким-то убитым голосом.
- Мне очень жаль, - Марго покраснела от услышанного.
Но тут Даниэлла продолжает с улыбкой.
- А вот моему отцу нет, он счастлив в новом браке с женщиной, которая старше меня на три года.
Мы все молчим, и никто не знает, что сказать. Положение спасает Кайли.
- Вы знаете, - говорит она, улыбаясь ей, - мой брат подарил мне железную дорогу семь лет назад.
Все стонут, вспоминая тот день, а я прикрываю лицо рукой.
Марго подхватывает наживку.
- Представляете, - смеется она, - вместо кукол железная дорога. После этого Кайли решила стать машинистом, и Мартин во всем ее поддерживает по сей день.
- Кому нужны эти куклы? – проказливо улыбается Кайли. И мы снова смеемся, и Даниэлла тоже. Ее смех мягкий и звонкий, не вызывающий взрыв ушных перепонок, как у старшей дочери Марго Оливии. И я улыбаюсь, по-настоящему, за всю эту неделю.
И понимаю, что если не прикоснусь к ней, то взорвусь. Я сжимаю вилку в руке до боли в ладони, Кайли с удивлением смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой, говоря, что все в порядке.
- Тебе не хорошо, Мартин? – спрашивает муж Марго Альфред. Молчаливый человек, любящий свою семью до безумия, и показывая эту любовь только поступками. Я вдруг вспомнил смерть родителей, наш дом горел… Горел так, будто весь особняк сплошное полено в хорошо растопленном камине, меня пробрала дрожь. Отодвинув стул, я поднялся.
- Простите, - говорю я и направляюсь прочь из столовой.
На втором этаже в ванной открываю окно настежь и достаю сигареты. Привычка курить появилась одиннадцать лет назад после пожара. Джонатан не помнит тех дней, он лишь знает, что мама с папой погибли в огне. А мне вот досталась менее завидная часть - опознание, принятие активов компании и младший брат, который мало, что понимал тогда, и, похоже, теперь тоже.
