Данбар - [59]

Он силился определить, какое же по-настоящему чувство скрывается под мешаниной новизны и узнавания знакомого. Для этого были некие основания, нечто, что он едва ли когда-то знал, кроме, быть может, того момента, когда Кэтрин согласилась выйти за него, но тогда его охватило мощное чувство эйфории, а не, как сейчас, ощущение чего-то прочного, незыблемого. Вероятно, это была благодарность. Вероятно, именно так можно назвать ту опору, на которой он сейчас стоял. Да, он ощущал себя — его словарь впервые в жизни осваивал новые территории смыслов — благословенным. Его это никогда не заботило — определять свои ощущения, выходя за обычные для него рамки, когда он различал лишь приятные ощущения и неприятные. Ему никогда не хватало ни слов для анализа собственных мотиваций, ни мотива для развития своего словарного запаса. Он вечно был захвачен действиями, влекомый тем, что казалось ему самоочевидной истиной — что нет и не может быть ничего более осмысленного, чем приумножение власти и денег. Ему уже поздно было пускаться в путешествие в глубь своего «я», но он понимал, что иного выбора у него нет. Последние несколько недель он не просто провел на грани безумия, он оказался вынут из мира фактов, статистики и закономерностей и вброшен в мир метафор, интуитивных озарений и тайных связей. И он не просто эвакуировался из зоны боевых действий, куда ему больше не надо возвращаться; он все еще был заточен в лабиринте, откуда мог выбраться не иначе, как пробравшись в самый его центр. Тем не менее он ощущал, что находится вблизи этого центра и что он найдет выход — дайте только время!

— Привет, пап! — Флоренс вошла в столовую.

— Дорогая, — просиял Данбар, — я вот тут думал, какой я счастливый и… да, благословенный!

Флоренс опустила обе руки ему на плечи и, склонившись над ним, поцеловала в макушку.

— По-моему, я еще никогда в жизни не слышала от тебя этого слова.

— Да, — согласился Данбар. — Это в первый раз. — Он улыбнулся, слегка смущенный.

Она ласково сжала его плечи в знак ободрения.

— Уилсон хочет подъехать к пяти часам, обсудить с тобой кое-какие вещи, если ты не против.

— Да, да, — ответил Данбар, стараясь побороть чувство вины. — Я должен вновь принести ему извинения. Утром я поблагодарил его и восстановил в должности.

— А он и не прекращал работать, — заметила Флоренс, — но я знаю, что он рад, что вернул твое доверие.

— И я рад, что вернул ему доверие, — проговорил Данбар.

— Здорово, что все возвращается на круги своя, — продолжила Флоренс. — Я вот подумала, может, нам сходить погулять в Парке, если не возражаешь. Сегодня чудесный день, и Уилсон приедет только через два часа.

— С удовольствием!

Пока они спускались вниз в лифте, Данбар заметил, что испытывает необъяснимую радость по любому поводу. Лифтер Дэнни, которого поприветствовала Флоренс, войдя в кабину, показался ему человеком почти ангельской доброты: треугольное кожаное сиденье в углу лифтовой кабины привлекло его внимание необычным изяществом и изысканностью старинной миниатюры; темно-серый с золотом холл поразил его зеркалами и цветами в горшках. Швейцар явно был тайно влюблен во Флоренс — кто же его будет за это осуждать? Да и вообще все напоминало Данбару события, описанные в «Одном дне в парке» — его любимой детской книжке, в которой рассказывалось, как мальчик Бобби, в шортиках и в желтом свитерке, вместе со своей элегантной мамой, в темных очках, в кремовом платье с гофрированной юбкой, идет в Центральный парк купить воздушный шарик. История была простенькая и почти бессмысленная, но она вызвала у него, четырехлетнего малыша, восторг, сродни этому чувству восхищения и благодарности, которое он испытывал сейчас, пересекая Пятую авеню и направляясь в сопровождении Флоренс к ближайшему входу в парк.

Когда она спросила, куда бы он хотел пойти, Данбар выбрал тропинку, ведущую к пруду, где посетители любили запускать модели парусников.

— Я думал о нашем разговоре в самолете прошлой ночью, — сказал он. — Я чувствую себя вполне отдохнувшим и…

— Благословенным? — улыбнулась Флоренс.

— Так и знал, что ты будешь дразнить меня этим словом! — улыбнулся Данбар. — Я хотел сказать «окрепшим», но это прозвучало бы довольно странно. Суть в том, что я намерен принять твое предложение и поехать с тобой в Вайоминг.

— Это просто замечательно! — обрадовалась Флоренс.

— Пробуду там, по крайней мере, несколько недель, может быть, чуть дольше.

— Сколько захочешь!

— Твои сестры об этом еще не знают, и эта информация, строго говоря, должна быть доведена до директоров, но Уилсон убедил меня выкупить все имущественные активы «Траста», и я уже сделал щедрое предложение. Эти активы не имеют отношения к основному бизнесу, это просто хорошие инвестиции, земля в пригороде Ванкувера, Торонто и других крупных городов, на общую сумму около миллиарда долларов. Это все достанется тебе и твоим детям, вместе с произведениями искусства и домами…

— Мне кажется, у нас всего достаточно, — сказала Флоренс, немного поколебавшись, чтобы дать понять отцу, что ее тронуло его намерение. — Может быть, стоит создать специальный фонд? Купить землю, но ничего на ней не строить…