Дана и Бродяга - [21]

Сержант, сплюнув, помчался исполнять.

Ущелье выглядело пустым. Даже песок не под чьей ногой ни разу не посыпался.

Хейн поинтересовался:

— Что дальше?

— Тихо!

Сначала Стасу показалось, что гудит сама пустыня — ветер гонит песок, причудливо воет в скалах. Но звук приблизился. Он был рядом, за скалами, только не поймешь, где. И слева, и справа.

И тут же, с противоположной стороны долины, откуда гведи не могли прийти в принципе, раздались шум и стрельба. Один из прожекторов вспыхнул маленькой звездой, и мгновенно погас, схлопнулся в тусклую бордовую кляксу.

Стас выругался и открыл огонь. Как учили в академии, прицельно, по замеченному движению возле камней. Выстрел ознаменовался чьим-то криком.

Трое монтажников лихорадочно продолжали сборку, один помогал товарищу обрабатывать рану. Оставшийся прожектор высвечивал часть рамы телепортатора и скалы за ней. Мир стал плоским и контрастным, угольно-черные тени делали пейзаж нереальным, фантастическим. Стасу казалось, что тени выдают врага, скрывшегося за камнями, но тени сами принадлежали камням и были неподвижны. Началась перестрелка.

Стас попытался связаться с городом, где разместился временный штаб, но связь оказалась ненадежной, чего и следовало ожидать. Слишком уж далеко эта долина от сетевых терминалов Руты.

Он лишь успел передать, что их атакуют. И то неизвестно, дошло ли это сообщение до штаба.

Сколько их там поднялось по «козьей тропе», солдат ФСМ? Явно немного, иначе они так не осторожничали бы…

Может, чего-то ждут?

Сержант стоял рядом.

— Хейн, — шепнул Стас, — в случае, если дело покажется безнадежным, или если меня убьют, «ступу» надо взорвать.

Тот кивнул и бровью не повел. Но Гнедину все равно примерещился ехидный прищур. И обязательное в таких случаях «ну-ну».

Лейтенант Гнедин не успел закончить академию, война началась раньше, чем он перешел на третий курс. Оттого Стасу все время казалось, что он занимает не свое место. Что командовать должен кто-то более опытный, более знающий, умный. Но при том он осознавал: раз я здесь, значит, отвечать за результат буду я, и никто другой. И фамильная гордость не позволяла даже предположить, что «не справлюсь». Отец сейчас, в эти самые, может, часы, командует целым флотом. Так неужели же сын не справится с десятком человек? Тем более что уже два раза переброска прошла идеально.

Стрельба на время прекратилась.

Потом возобновилась, но уже от ущелья. Стало понятно, что это именно захват портала. Со стороны гведи пробираться сквозь глубокий тыл рутанской армии — шаг рисковый, если не сказать самоубийственный. Мысль эту Стас додумывал уже на бегу.

Солдаты Хейна короткими очередями сдерживали продвижение противника вверх по ущелью. Спасибо Эрику, этот участок был виден как на ладони. Те пытались огрызаться одиночными выстрелами, чем лишь обозначали собственное присутствие. Подумалось: если их не много, и если они — спецы, могут пойти через скалы. Удержим ли?

И сам себе ответил: «Удержим».

Со стороны «козьей тропы» жахнул взрыв, такой мощный, что вспышкой осветило всю долину, а земля под ногами дрогнула. Второй волной прокатился шум обвала. Тут же над гребнем вспыхнули прожекторы большого флаера. Стас вскинул «мерг», боевые заряды которого он не успел еще растратить, словно специально берег на этот случай. Автоматика наведения пискнула, сообщив, что зависшая машина — в прицеле и можно стрелять. Упор на плечо, плавно выжать спуск и дополнительный крючок компенсатора…

Нет, мимо. Флаер сместился, выцеливая что-то под собой. В голове должны бы крутиться параметры известных летающих машин, а вертится нецензурная брань да еще простейший алгоритм: «Упор, прицел, дождаться сигнала, спуск, компенсатор… упор, прицел…»

Два мимо, один в цель. Машина сбросила газовую бомбу и, набрав высоту, ушла за гребень.

Погас второй прожектор.

Маску на лицо, инфракрасные очки — и дальше, в зеленоватое мерцание остывающих камней, туда, где завертелся бой тени против тени…

И вдруг — словно из-под земли, человек с разрядником в одной руке, с ножом — в другой. И лица его ты не видишь — на лице точно такая же маска, как у тебя. Или очень похожая.

Почему-то оттого, что лица не видно, приходит облегчение. Движения, вбитые когда-то в тренировочном зале академии, просыпаются в теле раньше, чем успеваешь осознать необходимость что-то делать. Трещит, сопротивляясь напору, слабенький энергетический щит, но он не сможет устоять перед прямым ударом вооруженной руки. И ты убиваешь первого в своей жизни врага. Только лишь для того, чтобы тотчас оказаться на песке — с двумя дырками в теле. Твой собственный щит тоже не пережил этой дуэли. Ты, приподнявшись на локте, стреляешь туда, где помстилось движение более светлого пятна на фоне более темных. Промахиваешься. Кто-то испытывает на тебе разрядник, и ты слышишь собственный придушенный хрип, слишком тихий, чтобы его услышал еще кто-то. Потом с тебя сдергивают маску. Легкие обдает холодным огнем, дышать становится невозможно, сознание гаснет.

Но ты все же успеваешь услышать:

— Ну, нет! Парень — мой…

…А через какое-то время Стас пришел в себя. Было тихо, вроде бы. Было больно. И был монотонный голос прямо в ухо: