Дамская комната - [15]

— Почему бы и нет?

Вскоре они были уже на берегу, заросшем ольхой и ивняком. Между покрытыми листвой ветвями деревьев были видны плывшие по реке лодки с разными товарами, плоскодонные рыболовные барки, баржи, которые тянули бурлаки. Поговорили о достопримечательностях этих мест. Тишина располагала к мирной беседе. Для всех были дороги эти минуты покоя, которым дышал наступавший осенний вечер.

— О чем вы задумались, дочка?

Флори поколебалась, прежде чем ответить. В нескольких шагах от нее отец и Бернар Фортье завели деловой разговор. Они не могли слышать ее ответа.

— Я думаю о том, что моя жизнь должна была протекать так же спокойно, как эта вода, — проговорила она. — В начале моего замужества все, казалось, предвещало это.

— Откуда вам знать, не текут ли эти спокойные воды Шера где-нибудь более бурным потоком? — спросила Матильда, взяв дочь за руку. — На пути рек, как и в наших жизнях, встречаются стремнины, пороги, а порой и водопады. И лишь потом они обретают покой.

— Вы, разумеется, правы, но бывают же и половодья, затопляющие и сметающие все на своем пути.

— Но потом воды отступают.

Мужчины остановились и подождали их.

— Там, на мельнице — видите ее внизу? — подают кое-какую еду, — сказал Этьен, — Не зайти ли нам туда выпить молока с лепешками?

По завершении легкой трапезы Бернар Фортье кликнул слугу, сторожившего лошадей, и тот принес образцы сукна, которые молодой человек хотел показать метру Брюнелю. Именно с этим намерением он и отправился в Вансэй.

— Я был бы счастлив предложить каждой из вас ткань, которая вам поправится, — сказал он обеим женщинам, любовавшимся красотой расцветки. — Вам остается лишь выбрать нужное. Я буду рад привезти вам все, что вы отберете.

— Да, — сказал Этьен, когда они после прогулки вернулись домой. — Да, я не ошибся в этом очаровательном молодом человеке. Он только что продемонстрировал нам и свое умение жить, и качество своих сукон. Он, несомненно, преуспеет в своей профессии.

Флори согласилась с ним и удалилась под предлогом приготовления к ужину. У нее появилось новое основание для тревоги. Когда они с родителями в сопровождении их нового друга, дошедшего с ними до самого дома, проходили на обратном пути через Вансэй, ей показалось, что на одной из улиц она заметила среди прохожих знакомого всадника. Он почти тут же исчез за поворотом улицы, но мысль о том, что перед родителями может неожиданно появиться Гийом или что они просто смогут догадаться о том, что он здесь, поблизости от ее дома, ее буквально потрясла.

Поэтому она не удивилась, хотя и почувствовала досаду, когда Дени, по обыкновению, принес ей кольцо.

Ужин стал для нее новым испытанием, как и последовавшие за ним вечерние часы.

Гийом вернулся! В этой новости не было ничего для нее неожиданного, но дни, только что прожитые ею в ясности обычных семейных отношений, изменили ее взгляд на вещи, сделали ее более чувствительной к шокирующей стороне связи, которую она всегда поддерживала лишь в отсутствие родителей.

Сидя под вытяжным колпаком камина у огня и бездумно переворачивая кочергой поленья, она являла собой существо, так далеко ушедшее в свои мысли, что от Матильды, усевшейся напротив Этьена, чтобы продолжить партию в шахматы, это не ускользнуло. Что снова омрачило чистый лоб ее дочери?

Матильда решила про себя, что уедет из Турени не раньше, чем проникнет в тайну, которая ее беспокоила как грозящая опасностью Флори. Проявленная в этот вечер нервозность свидетельствовала о серьезности и о размерах этой опасности. Она видела, что Флори выглядела гораздо более озабоченной, чем все предыдущие дни.

— Я чувствую себя усталой, — сказала молодая женщина, поднимаясь. — С вашего позволения, я должна уйти.

Движения ее были неловкими, неестественными.

— Эта первая прогулка, надо признаться, меня немного утомила, — заявил в свою очередь Этьен. — Я бы охотно улегся в постель.

— Прекрасно, мой друг. Пойдемте.

Матильда знала, что ей делать.

Когда ее дочь ушла, а муж улегся и уснул, она под предлогом внезапного желания прочитать литанию к Богу, Богоматери и ко всем святым, прежде чем раздеться, отослала Маруа, сказав ей, что сама подготовится ко сну, когда сочтет это нужным. Пожелаю Этьену спокойной ночи и вернувшись в залу, она заняла место Флори у камина, на боковых каменных приступках, положив на них бархатную подушку. На коленях у нее лежала книга, которую она долго читала.

Скоро прекратился всякий шум, служанки угомонились на ночь. Под слоем золы, которым их покрыли до завтрашнего утра, медленно горели дрова, и только их потрескивание да трепет свечи в подсвечнике рядом с Матильдой нарушали ночной покой.

Когда она решила, что все кругом спит, Матильда поднялась, прошла в комнату, где ее муж вовсю храпел, как всегда в начале ночи, и взяла плащ, прежде чем с осторожностью отворить дверь, которая вела в сад.

Ночь была совсем нехолодной и далеко не темной. Луна в последней четверти достаточно хорошо освещала дорогу, чтобы жена ювелира смогла бесшумно пройти через весь плодовый сад. Она инстинктивно находила дорогу к башне, где находилась ее дочь, и была уверена в том, что сейчас ей все откроется. Почти уверенная, что застанет дочь не одну, Матильда, охваченная растущим опасением и желанием все узнать, твердила себе, что сейчас ей будет наконец все ясно. Слава Богу, левретка, жившая в башне с хозяйкой, не учуяла приближения Матильды, а сторожевая спала в будке по другую сторону дома, где по распоряжению Флори ее привязывали после захода солнца. Это последнее нововведение стало для ее матери новым подтверждением серьезности ее предположений: сторожевую собаку сажают на цепь только тогда, когда хотят защитить того, о чьем появлении она обязательно так некстати предупредила бы хозяев. Итак, в усадьбу должен был проникнуть какой-то посетитель, имевший основания скрываться. И конечно же целью его должна быть эта башенка. О каком более скрытом, более удаленном от всех, ближайшем к лесу месте можно было бы мечтать?