– Да это же невозможно! – запинаясь, пролепетала барышня Нарышкина.
– Что может быть невозможного, когда я приказываю?! – возразила императрица, досадливо хмуря гордые брови. – Вперед, Кольцов, вон к тому дереву!
Молодой офицер побледнел, однако повиновался.
Графиня Салтыкова зарядила пистолеты.
– Извольте стрелять, сударыни! – приказала Екатерина Вторая.
Княгиня взвела курок пистолета и вышла вперед.
– Я так сильно люблю его, – в крайнем возбуждении проговорила она, – что лучше увижу его мертвым у своих ног, чем в объятиях другой, – и прицелилась в Кольцова.
Но в тот момент, когда она нажала на спусковой крючок, барышня Нарышкина с криком отчаяния ударила снизу по стволу ее пистолета, и прозвучавший выстрел пришелся в воздух.
– Нет, нет, – одновременно воскликнула она, – он не должен умереть, берите его себе, моя любовь слишком велика, я лучше потеряю его, чем увижу его истекающим кровью.
Княгиня ликовала.
– Ну, теперь вы, Кольцов, мой, – крикнула она, – мой раб!
– Не торопитесь, голубушка! – промолвила тут императрица, кладя ей на плечо руку. – Барышня Нарышкина доказала, что любит его сильнее, чем вы. Он принадлежит ей!
Две недели спустя Кольцов и Софья Нарышкина торжественно обвенчались.
