Дамаск - [2]
Потом Паула вышла во двор, облила гору дисков зажигательной смесью, нашла в гараже канистру с бензином, выплеснула и его туда же. На самый верх этой груды она положила диск «Нирваны».
В огне пластиковые футляры оглушительно трещали и лопались. Впрочем, пламя продержалось недолго — компакт-диски горят не слишком хорошо. После них в ход пошли книги и музыкальные журналы Ричарда.
Проезжавшие мимо полицейские заметили дым, остановились и сообщили ей, что жечь мусор на территории города запрещается.
Паула рассмеялась в ответ:
— Вы правы, черт возьми! Это действительно самый настоящий мусор!
Уж кто-кто, а она не могла позволить каким-то полицейским указывать, что ей делать, а что нет. Между тем из соседних домов на них начали таращиться любопытные. «Да пошли они все», — думала Паула.
Она жила на окраине Филадельфии, в районе, который считался довольно разномастным: тут селились и негры, и латиносы, попадались азиаты и арабы. Совсем новенькие коттеджи с уютными двориками, выложенными яркой плиткой с мексиканским орнаментом, соседствовали с притонами наркоманов и какими-то уж совсем ветхими лачугами. Паула переехала сюда из пригорода, потому что так захотел Ричард, и никак не могла ему этого простить. Еще до рождения Клэр она заставила мужа сделать сигнализацию и поставить на все окна решетки. Ей все время казалось, что их дом — это крепость, которую вот-вот пожелают взять штурмом весьма плотно населяющие этот район уголовники и психи.
Соседи из желтого коттеджа напротив легко могли сойти и за тех и за других. Их канареечный домик как две капли воды походил на дом Паулы: такое же крыльцо, такая же островерхая крыша, такие же узкие сводчатые окна. Однако если дом, в котором жила Паула, был благородного синего цвета, то его близнец на противоположной стороне улицы был выкрашен в сумасшедший лимонно-желтый тон, который оттеняли ярко-оранжевые водостоки и ослепительно-белые оконные рамы и дверные проемы.
В доме жили не то пять, не то шесть женщин самых разных национальностей. Паула то и дело видела кого-нибудь из них в окнах дома или в саду. Безработные они, что ли? Женщины вроде бы были еще совсем не старые, но почему-то все передвигались с трудом, а одна из них ходила, опираясь на трость. Паула была медсестрой, и двенадцатилетний опыт работы подсказывал ей, что все они страдают каким-то нейромышечным расстройством. Это мог быть, например, рассеянный склероз в ранней стадии. Вероятно, желтый коттедж служил чем-то вроде приюта для страдающих этим заболеванием.
Иногда Паула встречала соседок на улице: выглядели они обычно будто не от мира сего, иногда она даже слышала, как они разговаривают сами с собой. Однако стоило им заметить девушку, как они тут же начинали улыбаться ей, правда, как-то странно и натянуто. Они всегда были приветливы и с Паулой, и с Ричардом, но особенно им нравилась Клэр: к девочке они обращались в особой манере — говорили медленно и сосредоточенно, как обычно разговаривают с детьми школьные учителя или глубокие старики. Одна из них, высокая худая женщина по имени
Стеф, судя по характерному цвету лица, преждевременно состарившаяся из-за постоянного употребления метамфетамина, стала особенно внимательна к Пауле после ухода Ричарда. Соседка приносила молодой женщине и ее дочке домашнюю еду: фасолевый суп в пластиковых мисках, кукурузную кашу с мясом, свежий хлеб.
— Уж я-то знаю, каково это: растить ребенка одной, — как-то сказала она.
Паула оставляла Стеф посидеть с Клэр несколько дней в неделю и даже иногда разрешала ей брать девочку с собой в магазин и на прогулки в парк. В глубине души Паула знала, что все это сочувствие оказывается ей неспроста. Наконец его причина дала о себе знать в форме неожиданной проповеди.
— Мне тоже в этой жизни пришлось несладко, — как-то вечером разоткровенничалась Стеф, дождавшись, когда Клэр уйдет к себе в комнату слушать музыку.
Женщины сидели на кухне, ели сырные булочки, испеченные кем-то из обитательниц желтого коттеджа, Стеф запивала их вином, Паула потягивала виски. И тут Стеф принялась рассказывать про свое наркоманское прошлое, про подлых дружков, про вечные проблемы с деньгами.
— Бывали минуты, когда мне больше всего на свете хотелось вскрыть себе вены. Если бы Христос не пришел в мою жизнь, я бы наверняка так и сделала.
«Ну вот, приехали», — подумала Паула. Она молча допивала виски и слушала, как Стеф разглагольствует о том, насколько легче становится жить человеку, когда он понимает, что он не один, что его любят, что о нем заботятся.
— Свой Иисус — для каждого из нас, — подытожила Стеф. — Так, кажется, поется в той песне?[2]
Паула отлично знала эту песню. Ричарду страшно нравилось слушать подобное старье. У него в коллекции, помнится, даже был ремейк этого хита в исполнении Джонни Кэша.[3] Вот только коллекция Ричарда, не без помощи Паулы, обратилась в золу.
— Нет уж, спасибо, обойдусь, — попробовала отшутиться Паула. — Мужчинам больше нет места в моей жизни.
Стеф не обиделась. Она продолжала приходить к ним, они все так же мило беседовали. Постепенно Паула привыкла к Стеф, потому что, не будь у нее такой доброй соседки, в отсутствие Ричарда она ни за что не справилась бы с домашним хозяйством, не смогла бы как следует присматривать за Клэр. И уж конечно, у нее не было бы никакой возможности побыть одной, а сейчас ей это требовалось как никогда. Паула вполне отдавала себе отчет в том, что женщины из желтого коттеджа — сумасшедшие сектантки, однако считала их безвредными. По крайней мере, она старалась внушить себе веру в их безвредность. Так было до тех пор, пока однажды вечером, вернувшись домой, Паула не обнаружила, что Клэр пропала.
Ниже представлена трогательная и в конечном счете из ряда вон выходящая история, поднимающая проблемы памяти, личности и ее утраты. Рассказ вызывает чувство сопричастности, которое будет преследовать вас еще долго после того, как вы перевернете последнюю страницу.
Америку охватила пандемия. В тысячи и тысячи взрослых и детей вселились демоны, принимающие известные каждому американцу с детства образы персонажей из фильмов, книг и комиксов. В душе у кого-то поселился Индиана Джонс, а у кого-то — Росомаха… Кто-то стал Люком Скайуокером, а кто-то — Суперменом… И нет такого экзорциста, который помог бы жертвам этого тотального умопомешательства. Впрочем… а так ли это плохо? Ведь самые прославленные и обаятельные герои американской поп-культуры всегда были «хорошими парнями».
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.