Паула уставилась на Эстер немигающим взглядом. «Если захочешь…» Да она только этого и хотела. Бог явил себя ей, обосновался среди клеток ее мозга, а потом его оттуда насильно изъяли. Теперь она даже не нуждалась в препаратах, чтобы не видеть его. На его месте осталась рваная рана, очертания которой были очертаниями фигуры Иисуса Христа. Эта рана зияла ужасной кромешной пустотой.
Бог был нужен ей больше, чем лекарства, чем алкоголь, чем даже Ричард и Клэр. Раньше ей казалось, она точно знает, что такое одиночество, но за последние месяцы она поняла, как заблуждалась. Больше всего на свете теперь ей хотелось уверовать в нового бога, опять ощутить великую любовь и милость.
Эстер встала к самой решетке и смотрела на Паулу через прутья — их лица теперь были совсем рядом.
— Паула, ты должна знать, что после смерти ты воскреснешь для жизни вечной!
Охранник велел Эстер отойти от решетки, но она не послушалась. Она протянула Пауле руку через решетку:
— Если ты хочешь, чтобы Бог был с тобой, возьми меня за руку, ну же!
— Не надо, Эстер… — Тут верхняя губа Паулы дернулась, обнажив десны. — Только жизни вечной мне не хватало.
Она откинулась на подушки, прижав здоровую руку к груди. На ее совести жизни миллионов людей. Есть преступления, которые нельзя прощать. Есть долги, которые нужно заплатить сполна.
— Я больше не играю в прятки, — сказала Паула и покачала головой. — Мне не нужны ни таблетки, ни божества. Все, чего я сейчас хочу… — тут она вдруг опять рассмеялась истерическим невеселым смехом, а когда спазм прошел, глубоко вздохнула и продолжила: —…это спокойно умереть.
