Дамаск - [79]
«Привет, Спенсер. Да, сегодня. Почему же не сегодня? Нет? Да, что с тобой, наконец?»
Хейзл вешает трубку. Сегодня ничем не хуже, чем любой другой день. На самом деле, даже лучше, потому что сегодня А– это сейчас. Она дышит в сложенные вместе ладони. Она пытается представить свою жизнь иной, она видит себя увядающей старой девой, нелюбимой, как каждый третий на этой земле. Ей ничего другого не остается – только сидеть и попивать чай, почитывать газеты и пережидать этот день. Она хватает трубку.
«Спенсер, послушай меня». Она кладет карточку на телефонный аппарат и откидывает волосы назад. Интересно, взяла ли она презервативы, может, и нет, ведь решила же не брать. Да, не взяла, правильно. Ее уже тошнит от безопасности секса, на этот раз – или все или ничего.
«Спенсер, я просто хотела сказать».
Благодаря тебе, я отчетливо помню каждый день, когда набирала твой номер. Ты изменил мою жизнь, я горжусь этим. Болтая с тобой, я была уверена, что никогда не превращусь в свою мать. Я ничего не боялась, я и сейчас не боюсь. Я часто вспоминаю маму. Она была права, когда говорила, что брак похож на членство в спортивной команде, или на единство противоположностей, или на два народа с одной столицей, или на удостоверение личности, или, наконец, на ад на земле. Наверное, все это так, но это еще не все: остается еще надежда на счастливый конец.
Спенсер, этой надеждой должен быть ты.
Ей уже поздно изучать новых людей, с которыми она знакомится, ей неинтересно, где они были, что делали и зачем. Они несут в себе слишком много информации из ниоткуда, а ее нужно долго обрабатывать и усваивать. Прошлое Спенсера известно ей не хуже, чем ее собственное, и она хочет, чтобы они стали чудом друг для друга. Ей нужны перемены, гром и молнии, откровения, в существование которых довольно трудно поверить, если в твоей жизни ничего подобного не происходит. Теперь она предельно ясно видит свое прошлое, день за днем. Память поглощает все жизненные потрясения, делает их плоскими и понятными, не стоящими воспоминаний. Хейзл не хочет состариться, не познав ни единого чуда, надо немедленно начать жить, и она исполнена решимости это сделать.
«Сейчас или никогда!» Она делает несколько быстрых вдохов и надувает щеки, как перед заплывом на время, потом еще раз, и, наконец, заталкивает карточку в телефон. Набирает номер Спенсера, ждет ответа, и время, делая для нее исключение, тянется медленно, словно вдруг отказавшись от деления на часы и минуты. Что же это? Что я делаю? Как я сюда попала? Но вот это уже и не важно. Я же уже здесь. И с этим надо что-то делать. Надо действовать, наконец.
Спенсер берет трубку.
Она звонит по самой первой своей карточке, серой, с глазами Чарли Чаплина. Она же и последняя. Больше карточек у нее нет. С каждой проданной карточки делались, или еще делаются отчисления в Национальный королевский институт слепых. На дисплее тают цифры. Времени осталось только на то, чтобы успеть попрощаться. Времени осталось только на то, чтобы сказать «я тебя люблю».
– Держись за шляпу, Спенсер, – говорит она. – Я еду.
1/11/93 понедельник 17:12
– Было так хорошо.
– Удивительно хорошо.
– Потрясающе, замечательно, великолепно.
Они лежат на матрасе, за окном почти стемнело. На улице загорается фонарь, янтарный свет фонаря придает теням, скользящим по их голым телам, красноватый оттенок.
– Так быстро, – говорит Хейзл, – но все равно хорошо.
Она подтягивает одеяло и накрывает им себя и Спенсера.
– Какой странный день.
– Какой странный день.
– Завтра еще что-нибудь придумаем.
– Что-нибудь поспокойней, может быть.
Завтра можно делать все, что угодно: поехать за город на машине Хейзл или на поезде, на автобусе, к морю или в ближайший бассейн. Они могут пойти по магазинам за детективами или чашками со странными надписями. Они могут зайти в турагентство, вдруг есть дешевые горящие билеты на Мальту, или в Египет, или в Аль-гарву. Могут просто шататься по дому и бездельничать. Только, пожалуй, надо занести книжки Спенсера в библиотеку. А можно навестить родителей Хейзл, или ее сестру, или родителей Спенсера, маму или папу, или брата. Они будут смотреть кино или читать газеты, или играть на компьютере. Можно сесть поработать, но можно и не садиться. Можно сходить к Уильяму в сарай, а можно и не ходить. Можно вообще никуда не выходить, или, наоборот, уйти на целый день.
– Хватит гадать, – говорит Хейзл. – Давай уже решим.
– Давай.
– Начало неплохое!
– Как всегда.
– Так что же?
– Все очень просто. Мы проведем целый день в постели.
– Прекрасный план, Спенсер, – смеется Хейзл. – Просто безукоризненный.
Они умолкают и вспоминают события прошедшего дня, путаясь в последовательности и деталях, но ощущения, которые оставил им этот день, уже занесены в каталог памяти, в графу «важные события». Как все люди, Спенсер и Хейзл берут свое прошлое в будущее. И самые яркие из воспоминаний, даже по прошествии времени, будут служить им ключом к собственной душе.
Не оставляя Спенсеру шанса слукавить, Хейзл спрашивает, что же он сказал итальянцам и почему они не пришли?
– Обычно я всем говорю, что дом в аварийном состоянии, – отвечает Спенсер. – Просто отговариваю их покупать дом. Я говорю, что дом очень старый, потолки неоднократно обваливались. Рассказываю, что прямо над домом самолеты заходят на посадку в Хитроу и что есть опасность попасть под осколки взорвавшегося в воздухе самолета, осколки могут пробить крышу и засыпать стеклом маленьких невинных детишек, плещущихся в бассейне. В общем, придумываю что-нибудь попроще и пострашней.
“Меня бросили опустошенного, покинутого, невинного, и мне чертовски жаль себя нынешнего, а мое колено выбивает под столешницей дробь, наивно пытаясь продержаться без ежечасного удовольствия. Сведи желание к его основе: Я не хочу курить. Не хочу курить. Хочу курить. Курить”.Каждый день убиваешь себя и надеешься выжить, испытываешь судьбу на прочность, играешь с божествами в рулетку. Каждый день может оказаться последним. Ради права вдыхать дым, а не воздух, человечество идет на смерть, отчаянно цепляясь за жизнь, выдумывая отговорки, сочиняя философию и трансформируя искусство.Перед вами первый роман Ричарда Бирда “Х20”.
Поздно вечером на безлюдной улице машина насмерть сбивает человека. Водитель скрывается под проливным дождем. Маргарита Сарторис узнает об этом из газет. Это напоминает ей об истории, которая произошла с ней в прошлом и которая круто изменила ее монотонную провинциальную жизнь.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
1946, Манхэттен. Грейс Хили пережила Вторую мировую войну, потеряв любимого человека. Она надеялась, что тень прошлого больше никогда ее не потревожит. Однако все меняется, когда по пути на работу девушка находит спрятанный под скамейкой чемодан. Не в силах противостоять своему любопытству, она обнаруживает дюжину фотографий, на которых запечатлены молодые девушки. Кто они и почему оказались вместе? Вскоре Грейс знакомится с хозяйкой чемодана и узнает о двенадцати женщинах, которых отправили в оккупированную Европу в качестве курьеров и радисток для оказания помощи Сопротивлению.
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.