Дама в палаццо. Умбрийская сказка - [83]
— Потанцуешь со мной? — спросил он.
Мы вышли на середину комнаты, подчеркнуто поклонились друг другу. Я так и не сняла фартука. Серафини прервал Брамса мягким затихающим рефреном. Мы встали в позицию. Серафини тоже. Он играл «Il valzer dellʼImperatore», и мы танцевали. Мы танцевали, как умели, танцевали, как не танцевали никогда, может быть, как никогда не будем танцевать, и может быть, Серафини тоже играл как никогда хорошо, потому что мы так хорошо танцевали, и я надеюсь, что все призраки Убальдини смотрели на нас. Неддо смотрел и прохаживался перед камином, как прохаживался по своим лугам. «Как воин, с плеча взмахивающий косой в ритме ветра». И племянники тоже смотрели. Смотрели на нас и поглядывали с террасы, не идут ли другие.
— Они подходят по vicolo.
Мы все вышли на террасу, кроме Серафини, который все играл вальс.
В том, что все они появились на Пьяцца Скальза одновременно, была рука судьбы. Вот Тильда, завернувшаяся в душную ночь в рысий мех, с бриллиантовыми подвесками в ушах. Обмахивающаяся краем шали пышногрудая Миранда — богиня в синем, как ночное небо, платье. И очень нарядные американки. Тильда с Мирандой смешались с остальными, и они, как сбежавшие с уроков школьницы, смеясь, взяв друг друга под руки, прошествовали по vicolo, явно настроившись на чудесный вечер. Эдгардо подождал мужчин на повороте на Виа дель Дуомо. Те держались гораздо более строго, и все щеголяли в коричневых ботинках. Единство обеспечено. Кажется, никто из них не заметил двоих, вывернувших из-за угла почти сразу за ними. Один придерживал на груди края широкой мантии, на другом были кожаные брюки и бархатный камзол, и мне оставалось только надеяться, что они не принесли с собой сыра.
Я уже слышала шаги во дворе и крикнула из salone:
— Benvenuti, benvenuti, belli miei!
He в том дело, что на столе, а в том, кто за столом. Четырнадцать стульев вокруг стола с апельсиновыми ножками, четырнадцать разноцветных стульев для хороших людей, собравшихся к ужину. В нашем доме. Дома! Как долго мы шли к нему.
Десять красных билетиков.
Тысяча дней.
Il telefone е per lei, signore. Синьора, вам звонят.
Нанизывать время, как жемчужины. Чтобы жемчужин хватило на целую жизнь.
Крошечная серебряная лопаточка.
Скажи, какой я была в пятнадцать? Ты помнишь меня тогда?
Dolce е salata, соленое и сладкое. Таков для меня вкус жизни.
Призраки Убальдини.
Ночной поезд на Париж.
7:16, Колд-Спрингс — Гранд Централ.
Почему я не смогу жить на краю адриатической лагуны с незнакомцем, чьи глаза цвета черники?
Мама, можно нам взять щенка?
Сегодня здесь репетиция оркестра, мама.
А завтра можно будет взять щенка?
Пожалуйста, мама, больше никогда не приходи смотреть наш бейсбольный матч в этом белом плаще.
Я люблю тебя, мама.
Я люблю тебя, малыш.
Мам, я точно решил. Совсем решил. На Халлоуин я буду Суперменом.
Вовсе у меня не лиловые волосы, мама. Они каштановые.
Миссис Нокс, у вас родилась девочка.
Фиги с пряностями.
Засахаренные апельсины.
Новый хлеб.
Старое вино.
Согретый солнцем персик.
Коричневые ботинки.
Нарядные платья.
Я хотела, чтобы смерть застала меня танцующей.
Ради бога, Джеффри, раздобудь себе чашку побольше.
Поцелуй.
Вальс.
La signora gradirebbe un valzer? Синьора, вальс заказывали?
Да, синьора желает вальс.
Серафини снова заиграл Брамса, а я вышла на лестничную площадку, заглянула вниз. Я ждала вас, хоть и знала, что вас не будет.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Пир
Но, хотя вас и не было с нами, остальные вошли один за другим, наполнили бальный зал allegria, о котором я мечтала.
Серафини все играл и играл, а Тильда танцевала с Уиллом, а я — с племянниками, а Мэри Грейс с Неддо изобразили нечто вроде менуэта. Джованни из бакалеи внизу, тот, что с теплыми ладонями, каждые четверть часа звонил в звонок и важно спрашивал, как у нас с напитками.
— Voleta un altra oppure due? Хотите, еще бутылку или, может быть, две? — спрашивал он со смехом, радуясь, что участвует в веселье, хотя бы как поставщик. Я или Фернандо сбегали вниз за еще одной охлажденной во льду бутылкой местной шипучки и несли ее наверх, обнимая локтями: этот способ он предложил, оценив размеры нашего холодильника. Наконец он позвонил, когда мы усаживались за стол, и, сказав, что нам пригодилась бы еще одна бутылка, мы спросили, не будет ли он так добр подняться к нам.
— Solo per mezzo minuto, только на полминуты, — крикнул он в citofono. Ухмыляясь, отдуваясь, встал в дверях, и я втянула его — маленького, коренастого, завернутого в фартук — в дом, представила всем и усадила на стул. Подала бокал вина. Он просидел свои полминуты и еще четыре часа. Последний стул был предложен Серафини, который отнекивался и отговаривался, пока не расселись все, кроме меня. Тогда он прошел на кухню и, бережно обхватив ладонью мой локоть, препроводил меня к столу, отодвинул для меня стул. Только потом и он занял место за столом с апельсиновыми ножками. Фраки, бархатные брюки. Фартук. Нарядные платья и коричневые ботинки. Мы на месте — все шестнадцать. Мы ели, стонали, пыхтели, дважды заменяли свечи, сожгли пирамиду оливковых поленьев. Собрали гору воспоминаний. Тот пир в Палаццо Убальдини стал с годами местной легендой крошечной общины на скале. Каждый пересказывал ее по-своему. Ее полировали и передавали соседям, как талисман. Мы смеялись, слушая, как кто-то, на свой лад пересказывая события, уверял, что сам там был. Все видел, все пробовал. Танцевал с американской княгиней. Сколько бы раз мы ни принимали гостей, кто бы ни сидел на тех стульях, за тем столом, мне кажется, та ночь была совершенством. Конечно, это они сделали ее такой. Неповторимое собрание добрых душ. И сознание, что вы тоже пришли бы к нам, если бы могли.
Венеция — город романтиков, и где, как не в Венеции, можно встретить любовь всей своей жизни? Именно это и произошло с Марленой де Блази, американкой средних лет, влюбившейся в итальянца и бросившей все — дом и ресторан, в котором она работала шеф-поваром, — чтобы начать новую жизнь. И эта жизнь оказалась полной невероятных открытий, а город — настоящая Венеция — совсем не таким, каким его видят туристы.Эта книга — история любви, развернувшаяся на фоне великолепного города и замечательной итальянской кухни.
Новый роман Марлены де Блази посвящен истории жизни трех поколений семьи графов Чарторыйских. Краковские дворцы и соборы, парижские отели, католический монастырь на юге Франции и скромная нормандская деревушка — вот фон, на котором разворачиваются события жизни главных героев. Отданная на воспитание в монастырь незаконнорожденная девочка, отпрыск аристократической семьи, отправляется в путешествие по оккупированной Франции в поисках своей матери, сталкиваясь в пути как с человеческой низостью, так и с примерами подлинного благородства и высокого духа.
Главная героиня, обретшая счастье в Венеции, решается па радикальный шаг: они с мужем продают все, чем владели, расстаются со всем, что любили, и отправляются строить новую жизнь в самое сердце Италии — в Тоскану! «Тысяча дней в Тоскане» — книга о том, как можно найти радость в красоте окружающего мира, обрести новых друзей там, где не ждешь, и как не нужно искать счастье там, где его не будет.Современная книга о современной женщине, для которой есть, молиться, любить — значит получать удовольствие от жизни.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.