Дама с фюрером на спине - [4]

На работе «передаста», как называла его деятельность Ирина Морозова a.k.a. «Слим», новая знакомая Маврошкина, перенявшая сие курьерское титулование у бывшего мужа, Миша читал в метро (насколько ему обычно было тяжело находиться утром на фирме в обществе людей, которые то и дело обращались к нему, настолько же легко оказывалось наедине с человеческими мыслями и фантазиями в ситуации, когда окружающие из-за гула его не трогали; он органически не мог бы быть «офисным планктоном») про «Борьбу», поражаясь в равной мере писательскому таланту автора и плохо прикрытому саморазоблачению. Отличный художник, стальной солдат, хороший писатель и бесподобный оратор оставался открытым для удара критики (критического) именно в тот момент, когда седлал любимого конька: переходил к разговорам о евреях. То, в чём фюрер обвинял иудеев, а именно разработку реально существующих проблем в качестве фона для проведения в жизнь своих истинных планов, мы видим и в его «Борьбе». Гитлер даже не считал нужным скрывать тактику контрпропаганды. Он лишь хотел, чтобы вместо «враждебных» идей немецкие головы были по самые уши залиты коричневой кашей. На ней он и вскормил тех, кто даровал ему победу в людских сердцах и на полях сражений Европы, разбавляя её разговорами о действительно существенных социальных вопросах. Однако бессмысленно пытаться провернуть нечто подобное у нас. Все разговоры о недавней почти что мононациональности России, увы, всего лишь пропагандистский ход. В целом можно смело утверждать, что путь Гитлера мог пройти только Гитлер. Всё, что содеял на Земле Христос — от чудесного цеха по перегонке в вино воды в промышленных масштабах до пирсинга крестных мук — было актом одноразовым. Даже самые недалёкие христиане осознают смену декораций и не пытаются пройти по следам учителя во всём. И новых Гитлеров тоже уже не будет никогда.

Миша потому ещё не стремился приводить все свои доводы Алиночке, что прекрасно осознавал, что для человека, охваченного теми или иными идеями целиком и полностью, Вселенная не существует вне рамок этих идей. Жиду понятно: заподозри только такой человек, что что-то в заключённом под крышкой арийского черепа внутреннем мире идёт не так, это скорее вызовет негодование и бунт, чем стремление разобраться в ситуации получше. А ежели и не бунт, то длительную маниакальную депрессию. Это примерно то же самое, что пытаться рассказывать Варе про вред для нации и вообще аморальность лесбийской любви, которую, однако, неонацист Викернес полностью оправдывал. «Рабство идей» — лишь удобная броня для тех, кто не хочет свободы.

Едва молодой человек пришёл к последнему умозаключению, как голос из динамиков объявил:

— Станция «Цветной бульвар».

Маврошкин перешёл на «салатовую» ветку; под не дающий уснуть голос духа фюрера доехал до «Дубровки». Длинный эскалатор. Музыка из плеера и набивание костяшек о поручень. Улица. Что-то копают. Никого. Можно помочиться! Сделав своё дело и перемахнув через ограду, Миша направился к дому номер 22, который высмотрел боковым зрением, справляя нужду.

Вот и нужный подъезд. Достав отремонтированный iPhone и отправив в стоявшее поблизости ведро бланк «заказ-наряда» вместе с пупырчатым пакетиком, в котором для пущей сохранности находился девайс, Миша позвонил. Трубку никто не снимал. Позвонил ещё. То же самое. Звонил минут двадцать, причём как по городскому, так и по мобильному номерам. В конце концов тупо звонить надоело, и он набрал телефон манагера Толика. Тот тоже долго не брал. Михаил знал, что в офисе на «Нахиме» сейчас весело и угарно неистовствует какой-то хит группы “Psychostick”. Всё-таки ответив, манагер посоветовал проверить «заказ-наряд» на наличие экстра-телефонов. Едва Миша, шёпотом выругавшись, опустил руку в помойное ведро и, порывшись там, выудил «заказ-наряд», как раздался звонок. Клиент, так его разэтак! Маврошкин убедился в справедливости закона П.О. Д’Лости.

…По пути обратно у метро Михаил не без внутреннего удовлетворения отметил, что на том самом месте, где пару лет назад торговали шаурмой, теперь стояла палатка «овощи-фрукты». В переходе, ведущем в метро, Маврошкин взял “Choko Pie” и тортик «Боярушка». Запил кипячёной водой из бутылки, которую всегда брал с собой в целях экономии финансов.

Перекусил, снова работа. Вечером будет концерт «Коррозии Металла» в «Хлебе».

…На «Коррозии» Маврошкина ждали встреча с новой Алиной; пол, слэмящимися бонами залитый пивом по щиколотку; гитарист Берсерк, отталкивающий парочку фэнов на сцене, мешающих ему играть «Несущего Свет»; бесконечные требовательные выкрики «сиськи, сиськи!» и некое подобие того удовольствия, которое он испытывал от подобных мероприятий около десяти лет назад.

2. Предосудительная ипсация

Время: конец смурных двадцатых годов по тоталосоцистскому летосчислению (сороковые двадцать первого века).

Место: спальный район на юге Гисталинограда, столицы Тоталосоцистского Утопического Рейха (ТУР).

Ситуация: ассенизатор Павел Светёлкин, проживший со своей женой пять долгих лет, за которые много всякого происходило, недавно развёлся, оказавшись вдруг к тридцати годам без какой-либо колеоризы в радиусе действия своего заряженного на убой фаллос-патрона. Партнёрша может быть, но также её может и не быть — тут уж кому как повезёт, а дальше жить всё равно надо.