Дама Пик - [64]

– Спасибо, Август! – повторила она с благодарной улыбкой на губах.

– Наслаждайся! – хмыкнул Август. – Лично я согрелся от одного только твоего striptiza!

Стриптиз – еще одно новое слово, которому обучила его Таня. Впрочем, судя по некоторым намекам, одним раздеванием там дело не ограничивалось. Все-таки стриптиз – это скорее танец, чем прелюдия к совокуплению. Во всяком случае, так Август понял из сбивчивых объяснений красневшей, как маков цвет, женщины.

– Наслаждайся! – фыркнула в ответ Теа и oprokinula очередной стаканчик кирша. – Как думаешь, в кровати будет холодно или как? А то меня потянуло на подвиги, но traxatsya, когда ноги мерзнут, мне не нравится!

«Вот ведь, простите боги за выражение! – вздохнул мысленно Август. – Какой она все еще ребенок! И это в девятнадцать-то лет?!»

Тут, на беду или, напротив, к счастью, делать было и вовсе нечего. Ребенок и есть. Такой склад характера, такое воспитание, такой, судя по всему, жизненный опыт. То робеет и стесняется, как юная девушка из провинции, то блажит, как последняя светская стерва. Но и то и другое выходит у нее неподдельно хорошо. И трепетная лань, и темная колдунья – обе смотрятся органично и производят неизгладимое впечатление.

– Хотел тебя спросить…

На самом деле этот вопрос вертелся у него на языке с того дня, когда после ночи любви она рассказала ему о себе правду. Тогда у него возник мгновенный образ той Тани, какой она была «где-то там», пока не стала Теа д’Агарис.

– Спрашивай…

– У себя там, тогда… – Удивительно, но он смутился и сам не мог бы объяснить, с чего вдруг. – У тебя были голубые глаза и черные, коротко остриженные волосы? – решился наконец, Август.

– Да, – удивилась Теа, прекращая блажить. – А ты откуда знаешь?..

Похоже, он сумел ее удивить.

– Очки в тонкой серебряной оправе? – продолжил Август, описывая ту странную, похожую на мальчика девушку-подростка, которую увидел мысленно, слушая рассказ Тани. – Толстые линзы…

– Ты… Как ты сумел?.. – растерялась Теа.

– Не знаю, – признался он, очарованный мгновенным постижением истины. – Но, похоже, ты иногда не только берешь чужое, но и отдаешь свое. Проецируешь образы вовне. Во всяком случае, когда ты рассказывала о себе прежней, я неожиданно увидел тебя именно такой…

Грац, двадцать второе октября 1763 года

Никаких безумств ночью не случилось. Таня-Теа приняла на грудь слишком много крепкого алкоголя и попросту уснула, едва успев положить голову на подушку. Даже не разделась. Как была во фланелевой ночной рубашке, теплой фуфайке и кашемировом шлафроке, так и заснула. Август не удивился. Так много Таня не пила за все время их знакомства. Но, возможно, все дело было в усталости, расшатанных нервах и ошибочной оценке своих возможностей, что иногда случается не только с юными леди, но и с молодыми людьми. Так что ночи любви не получилось, даже если, нежась в ванне, Теа что-то такое и планировала. Что уж говорить об исступленной страсти… Август, однако, не расстроился. Бывает, что уж тут! Накрыл женщину пуховой периной и сам вскоре оказался рядом. Почувствовал идущее от Теа тепло и провалился в сон.

А с утра они отправились гулять по лавкам и мастерским ремесленников. Не то чтобы Августу это нравилось, но он не смог отказать спутнице, тем более это был и не каприз вовсе, а суровая необходимость, диктуемая привходящими обстоятельствами. Теа все это ему объяснила быстро и доходчиво. Гардероб, пошитый в Генуе, да еще и в теплое время года, плохо подходит для путешествия поздней осенью, тем более в горах Восточных Альп. С этим не поспоришь. Август, собственно, и не возражал. Он был внимателен к пожеланиям графини, терпелив и в целом благожелателен. Но кроме того ему было просто любопытно, что еще учудит женщина, перенесшаяся сюда из совсем другого мира.

В современной моде и требованиях хорошего тона она худо-бедно уже разобралась. И сама не дура, и наследие дамы Браганца помогло. Так что проблем с выбором нарядов, их фасоном и отделкой у Теа не возникало. Зато обнаружились удивление и недоумение «глупостью людей и нерациональностью их мышления». Как понял Август, проблема прежде всего касалась нижнего белья, но ее Теа разрешила еще в самом начале своего активного существования в этом «дивном новом мире»[54].

– Ходить с голой попой, – объяснила она Августу, – это для шлюх, ты не находишь?

Август не находил. Напротив, в Бургундии и итальянских государствах укороченные панталоны под нижней юбкой носили только женщины легкого поведения. Но Таня об этом и слышать не желала.

– Ко мне под юбку никто не заглядывает, а без trusov ходить я не буду! Да и за придатки обидно!

Так в ее гардеробе появились короткие шелковые и батистовые штанишки, которые она упорно называла трусами. Как ни странно, в этих своих трусах и в бюстье, прикрывавшем и поддерживавшем грудь, Теа не стеснялась появиться и перед Августом, тогда как нагой или в одной лишь тонкой ночной сорочке до последнего времени видеть ее ему не приходилось. Еще одним любопытным изобретением – он узнал о нем от Маленькой Клод – стали пришитые снизу к корсету тесемки, к которым с помощью крохотных пряжек крепились шелковые чулки. Серебряные пряжки изготовил ювелир, а уж служанки озаботились нашить их на края чулок. Получилось умно и удобно. Это смог оценить даже Август, вспомнив по случаю, что лет триста назад подобным, хотя и более примитивным способом мужчины подвязывали к поясу шоссы-чулки.