Дальние родственники - [25]
— Абер дас ист ни-и-чево-о…
Директор Дома был великим молчуном. Когда с ним разговаривали, его полное лицо, которое всегда блестело так, что казалось выдраенным пемоксолем, багровело, он надувался и прежде чем ответить, долго барабанил пальцами по столу. Юрию Анатольевичу всегда казалось, что, если спросить директора, как его зовут, он долго будет думать, сыграет на столешнице Турецкий марш и только потом неохотно признается, что он Пантелеймон Романович Клишко.
Директор и на этот раз сразу налился темной кровью, лицо его стало вареным, он засопел и посмотрел на врача. Юрий Анатольевич молчал и думал, как неисповедимы бывают начальственные пути. Кто, в каком странном затмении, мог прислать сюда в директорское кресло этого надувного выдраенного болванчика? Откуда появился он, в каком инкубаторе он вылупился, почему? Кем он был до этого назначения: строителем, директором рынка, актером, чиновником?
Молчание загустевало, становилось физически осязаемым. Юрий Анатольевич подумал, что, если он наберется терпения, то они будут молчать минуту-другую, третью, час, день, месяц, год, два года, десять лет. А поскольку он был моложе директора лет на двадцать, то вполне может его и перемолчать. Но был он слабаком, не из начальственного спецтеста вылепленный, не было в нем великого чиновничьего терпения, и не выдержал он:
— Так что же делать? Может, подождем до утра?
При этом Юрий Анатольевич подумал с привычным смирением, что не быть ему, наверное, никогда директором или даже главврачом. Не те нервы. Ему бы тоже молчать спокойненько и смотреть почтительно на Пантелеймона Романовича, пока тот не разрешится от бремени. Начальство рожает ведь медленно, как слоны. Ан нет, не сдюжил.
Директор еще больше покраснел, набычился, кивнул и с облегчением опустил глаза.
И Елена была сегодня притихшая, не похожая на себя. Почти всю дорогу до метро они шли молча, как будто исчезновение старика Харина почему-то довлело над ними, хотя ни в какой степени они за него не отвечали, и был он для них, в сущности, всего лишь одним из обитателей Дома ветеранов.
И попрощались они у метро с видимым облегчением, и Юрий Анатольевич подумал, что насколько ему было приятно шутить с ней, настолько не хотелось делиться с ней заботами.
Из дому он дважды звонил, узнавал, не появился ли Харин, и долго не мог заснуть, пробовал читать номер «Науки и жизни», который выписывал, но в голову не лезли ни описания маленьких домашних хитростей, ни подробные инструкции по вязке дамского пуловера, ни интимные сведения из жизни трясогузок.
В час ночи он взбунтовался. Да что это такое, выговаривал он сам себе, что за трагедия? Кто он тебе, этот тихий старик с перекошенным после инсульта лицом? Брат? Сват? Пациент. Один из многих. Не более того.
И вообще давно следует относиться к своим старичкам и старушкам спокойнее, профессиональнее. Ему что, больше всех нужно? Видел он когда-нибудь, чтобы директор Дома Пантелеймон Романович метался вот так? Сидит за своим пустым столом, розовый, умытый, неподвижный и молчаливый, как Будда…
И что с ним могло случиться, со стариком? Цыгане его украли, что ли? Продали в рабство? Старик с наглым стариковским эгоизмом дрыхнет наверняка сейчас где-нибудь у родных или знакомых, а он дергает хвостом, как трясогузка какая-нибудь, шлепает босой по темной квартире и третий раз пьет из-под крана воду.
А если даже и случилось с ним что-нибудь, что из того? Не он первый и не он последний. Сколько за четыре года он уже прислушивался напрасно к биению сердца своих пациентов, боясь, не желая верить в противоестественную тишину?
И все равно не выходил Харин у него из головы, влез туда старичок тихой сапой и устроился основательно. И все смотрел на Юрия Анатольевича кротко, смиренно. И улыбался смущенно, словно чувствовал себя виноватым за причиненные хлопоты.
Что он за идиот, почему отказался от Севкиного предложения? Может, еще не поздно. Позвонить сейчас и сказать: Сева, Рита, простите сентиментального балбеса за поздний звонок, глуп я и по-русски непредприимчив. Хочу, дорогие мои, к велосипедистам. Молодым, длинноногим, загорелым, в блескучих футуристических костюмах, прямо наклеенных, кажется, на мощные торсы, в обтекаемых шлемах. Хочу в Сочи на сборы. Хочу мчаться за пелетоном в машине по ухоженным дорогам разных стран и направлять струйку заморозки на ушибленные колени и локти.
Хочу говорить: ребята, надо. Ребята, мы должны выиграть.
«Но ведь травма, Юрий Анатольевич», — захнычет велосипедист.
«Ничего, парень».
«Но…»
«Абер дас ист ниче-е-во-о».
Картина была так ярка, так праздничен был веселый караван разноцветных гонщиков, что даже старик Харин смотрел на него с восхищением.
«Это, конечно, не Дом ветеранов, сказал он Юрию Анатольевичу. — По-моему, тут и думать нечего, соглашайтесь, доктор».
Да, надо позвонить Севке. Он посмотрел на часы. Было уже четыре, и в комнату неохотно вползало утро. Спал он, что ли. Он вздохнул и снова помчался за велосипедистами.
Заместитель начальника отделения милиции по уголовному розыску майор Шкляр хмуро посмотрел на инспектора и сказал:
Юрьев З. Полная переделка. Роман. Москва. Молодая гвардия, 1979. - (Библиотека советской фантастики).Убита молодая женщина. Все улики свидетельствуют против Ланса Гереро: в распоряжении следствия есть его отпечатки пальцев, оставленные на месте преступления, запись его голоса, сохранившаяся на пленке, показания нескольких очевидцев, опознавших его как убийцу. Верховный судья Шервуд зачитывает приговор, вынесенный бесстрастным и неподкупным Главным судебным компьютером: Гереро должен выбрать свою участь — либо смертная казнь, либо полная психическая переделка.
Описываемые в этой повести события подлинны, и узнал я о них от сотрудников Московского уголовного розыска, которые, не считаясь со своим временем, сделали все возможное и даже невозможное, чтобы получше познакомить меня с ними. Само собой разумеется, фамилии действующих лиц изменены.
Президенту крупной ИТ-корпорации поставлен страшный диагноз: ему осталось жить не более четырёх месяцев. Но кому-то и этот срок кажется слишком долгим. Кому — конкурентам, партнёрам, спецслужбам или собственной жене? Разбираться нет времени. Нет времени и подготовить достойного преемника. Между тем корпорация стоит на пороге открытия прорывной технологии. Кто способен сложить паззл для Президента? И окажется ли этот паззл морально безупречным?Новый роман классика отечественной фантастики Зиновия Юрьева — это подлинная НФ, обрамлённая захватывающей детективной интригой, помноженная на прекрасное знание автором мира крупного бизнеса.
На 1-й и 4-й страницах обложки — рисунок Н. ГРИШИНА.На 2-й странице обложки — рисунок П. ПАВЛИНОВА к повести Хэммонда Иннеса «Крушение «Мэри Диар».На 3-й странице обложки — рисунок В. ЧИЖИКОВА к рассказу Дональда Уэстлейка «А-ап-чхи!».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Дарю вам память» — фантастический роман, повествующий о том, как несколько советских людей разных профессий оказываются волею случая в обстоятельствах, при которых они смогли помочь далеким братьям по разуму. В романе затрагиваются проблемы нравственности и технического прогресса.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.
Муха-мутант откладывает личинки в кровь людей, отчего они умирают спустя две-три недели. Симптомы заболевания похожи на обычный грипп. Врач Ткачинский выявил подлинную причину заболевания. На основе околоплодной жидкости мухи было создано новое высокоэффективное лекарство. Но жизнь не всегда справедлива…
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.