Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11 - [117]

мореплаватель-одиночка — по несчастью;

первооткрыватель варанов остр. Комодо —

тоже по несчастью;

лютеранин — по крещению;

бессребреник и холостяк — по убеждению;

ЗООЛОГ, ДОКТОР ЕСТЕСТВЕННЫХ НАУК —

в результате обмана,

чтобы не слыть обманщиком.

МИР ПРАХУ ТВОЕМУ!»

Снижаясь, самолет ложился в крутой вираж. Уцепившись за кольцо над скамейкой, я прильнул к иллюминатору. Вот ты какой, Комодо! Сразу весь как на ладони. Изрезанные ущельями плешивые горы, равнинные перелески... С высоты природа кажется чахлой, на сочную Яву Комодо совсем не похож. Как будто сюда, за экватор, забросили кусочек Северного Марокко. На равнинных местах там и тут одинокие, с неяркой зеленью кусты, небольшие группки пальм. У подножий гор — заросли бамбука. Склоны то в чернеющих осыпях, то в мелкой кустарниковой поросли, как на горах Крыма. Нигде ни одной речушки. Но какие-то источники пресной воды где-то, конечно, есть, иначе здесь не было бы никакой живности и людей.

На восточной окраине острова к морю прижались хижины — деревня. Берег там пологий и зеленый, а за селением, со стороны суши, пролегла широкая черная полоса — свежая гарь. Нарочно, наверное, выжигают растительность, чтобы к деревне не подходили вараны. Но для людей они, говорят, не опасны. Ящер, привезенный с Комодо в Лондонский зоопарк, настолько привык к своему смотрителю, что бегал за ним, как собака. На Комодо, однако, были случаи, когда голодные вараны нападали на людей и даже убили одного мальчика.

Две-три минуты, и самолет, облетев остров, идет на новый круг. Земля все ближе. На одной из полян — стадо каких-то животных. Похоже, буйволы. Их завезли сюда еще при ван Боссе, и они расплодились тут во множестве. И, понятно, стали дикими.

Снова круг, еще круг. «Дакота» проносится над самыми вершинами гор. Пилоты ищут, где приземлиться.

 

На всем Комодо только одна маленькая деревушка

 

...Мы увидели его сразу, едва самолет коснулся земли. Первое впечатление трудно передать. Шагах в сорока от морской косы, на которой посадил «Дакоту» капитан Сувондо, на песчаном берегу стояло с высоко поднятой змееподобной головой чудовище, как будто вынырнувшее из глубины тысячелетий. В длину оно было метра три, в поперечнике, по центру свисающего к земле брюха, — не меньше метра. Грязно-бурая чешуйчатая кожа на спине, как плотная кольчуга. Казалось, она высечена из камня. На непропорционально маленькой голове, там, где должны быть уши и ноздри, зияли темные провалы. Чудовище стояло против солнца. Его крохотные глазки поблескивали в отраженных лучах, как две отполированные желтые пуговицы.

Мускулистая, в жестких складках шея, широкая, как у амфибии, грудь и мощные, вгрузнувшие в песок короткие лапы.

Самолет его нисколько не испугал. Огромную, неистово ревущую серую птицу ящер рассматривал, казалось, с любопытством. Лениво повел головой только когда смолкли моторы. И снова застыл, как отвратительное изваяние.

В моих руках плясал фотоаппарат. Бегая от иллюминатора к иллюминатору, я лихорадочно щелкал.

За рукав меня дергал Анди:

— Туан! Туан (т. е. господин) Саша!

Я готов был залепить ему оплеуху.

— Но, туан, у вас закрыт объектив!

Проклятье! И, должно быть, давно кончилась пленка.

Я не мог перезарядить аппарат спокойно. Пока я с ним возился, варану стоять надоело. Повернувшись, он неторопливо побрел к прибрежным зарослям бамбука. Его толстый, треугольно заостренный на конце хвост волочился по земле и резал рыхлый песок, как соха.

Мне казалось; второй пилот открывал дверцу самолета слишком медленно. Потом ему непременно нужно было опустить стремянку. Не дожидаясь, пока он ее закрепит, я прыгнул на землю. За мной — Анди.

— Хелло, мальчики! — крикнул из самолета капитан Сувондо. Показавшись в дверях, он бросил нам два карабина. — Возьмите, не помешают.

Моя горячность вызывала у него сдержанную, снисходительную улыбку.

Мы помчались догонять варана. Ящер не оглядывался и по-прежнему не торопился. На нас ему ровным счетом было наплевать. Когда до него оставалось метров двадцать, мы сбавили бег и пошли шагом, стороной. На ходу, наверное, в поисках чего-то съедобного, ящер обнюхивал песок. Из его полуоткрытой пасти то и дело выскальзывал огненно-красный язык. Он был похож на струйку пламени. Я подумал, что сказки об огнедышащих драконах не так уж далеки от истины.

Мы шли за ним минут пятнадцать. Я несколько раз щелкнул фотоаппаратом, но уже без прежнего энтузиазма. Мне хотелось снять чудовище в той первой позе, во всем его жутком величии.

Подойдя к зарослям бамбука, он немного постоял и скрылся в чаще. Идти туда я не решился. Я знал, что ударом хвоста варан острова Комодо способен убить лошадь и может проглотить средних размеров собаку.

Этот ящер — хитрая бестия. На Комодо основной пищей служат ему дикие олени и яванские кабаны, тоже завезенные сюда еще при ван Боссе. Но он никогда не нападает на них открыто. Поэтому они его не боятся. Забравшись в стадо животных, варан ждет, пока они перестанут обращать на него внимание. Затем, улучив момент, сбивает с ног того оленя или кабана, который подойдет к нему на расстояние прыжка. И делает это с молниеносной быстротой. Жертва не успевает заметить, когда ей грозит опасность. Убив животное, ящер снова выжидает. Пировать начинает после того, как стадо уйдет подальше. Вспоров клыками брюхо жертвы, хищник жадно пожирает внутренности.