Дали глазами Аманды - [46]

Потом Дали повел меня во дворец каталонской музыки, украшенный великолепным барельефом с музами; мы прогулялись по улочкам старого города, увидели светящиеся фонтаны Montjuich и Pueblo espanol, аттракцион для туристов и местного населения. Мы сфотографировались на фоне картонной декорации, где нужно было просунуть голову в дыры на месте голов танцовщицы и идальго.

Дали веселился больше, чем я. Он заставил меня выпить Horchata de chufa, миндальное молоко с фисташками, противное до рвоты, а на обед — маленьких белых угрей, гадких, как черви. Однако, приготовленные с чесноком, они были достаточно вкусными.

Возвращаясь в «Риц», мы зашли к его ювелиру, Санцу, который приготовил мэтру настоящее сюрреалистское украшение. Мы это использовали, конечно, чтобы спросить о заветном карбункуле. У ювелира его не было, но он предложил мне красивое кольцо, украшенное маленькими рубинами, которое я не отважилась принять. Но Дали уже поблагодарил и потащил меня дальше:

— Нужно всегда принимать подарки, а не рядиться в павлиньи перья, это приносит несчастье.

После обеда он позвал своего парикмахера, Ллэонгуэраса, и велел себя завить. Увидев его после завивки, я прыснула.

— Я плохо выгляжу? — спросил мэтр, забеспокоившись.

Он был слишком завит, я слегка развила ему волосы расческой. Он сказал мне, что если он действительно захочет быть красивым, он наденет парик, изготовленный тем же Лэонгуэрасом, и мне больше не будет стыдно показаться с ним на улице.

— Не обращайте внимания пока. Сейчас я буду выглядеть так, но в один прекрасный день я прикажу удлинить себе лицо. Посмотрите какая разница!

И он стал оттягивать кожу на щеках, так что его глаза сузились, и он стал похож на старого китайца. Я подумала, что эта суетность недостойна мэтра.

— Сегодня, — объявил он, — я намерен вам показать одного человека, который еще старше, чем я. Он был придворным танцовщиком у русского царя. Правда, он был скорее альфонсом, чем танцовщиком. Во всяком случае, покидая Россию, он увез с собой сокровища, которые теперь находятся в Барселоне, в его квартире на Paseo di gracia, где он живет с двумя старушками. Нужно туда пойти, потому что он пообещал мне подарок. Посмотрим, сдержит он слово или нет.

Что за город, эта Барселона, если она таит в себе такие сокровища! Я не верила своим ушам. Дверь нам открыла старая испанка, неприятная, наполовину лысая, одетая во все черное. Хозяин дома был в халате из розового шелка, протертом на локтях, на ногах — туфли без задников, в хорошо уложенных, вероятно накладных, волосах сиреневого оттенка — ленточка. Можно было сказать, что перед нами женщина, настолько его лицо, бледное и нарумяненное, было лишено признаков пола. Очень возбужденный нашим визитом, этот странный человечек повел нас по узкому коридору. При виде каждой открывающейся двери Дали испускал вздох восхищения. Перед нами было необыкновенное нагромождение вещей, достигавшее потолка: столики с выгнутыми ножками, позолоченные стулья, фарфоровые раковины, подсвечники, зеркала. Но мы уже спешили к другой двери, старушка гасила свет и быстро захлопывала дверь предыдущей комнаты. Так мы побывали в пяти или шести комнатах. Были ли мы в магазине театральной мебели или в гостях у скупщика краденого? Во всяком случае, тут было, чем обставить дворец. Многие из этих ваз эпохи Мин были слишком новыми для того, чтобы оказаться подлинными; многие люстры не соответствовали эпохе, в которую они якобы были изготовлены. Но Дали восхищало не качество, а количество вещей, позолоченная мебель, мебель в стиле барокко, вещи, громоздившиеся друг на друге. Несколько раз, останавливаясь перед особенно красивой статуей, он спрашивал: «Но откуда это?». Человечек улыбался и отвечал с важным видом: «Они были очень щедры, вы знаете… Настоящие князья!» Я так и не поняла, о ком идет речь.

Дали был восхищен кроватью огромных размеров, занимавшей почти всю комнату. Это было парадное ложе, украшенное раковинами и тритонами, в каждом углу было по аисту и золото повсюду.

— Это как раз то, что мне нужно! — закричал Дали. — Она увенчает мой музей в Фигерасе!

Человечек засомневался: посмотрим, когда проект музея воплотится во что-то конкретное, поговорим об этом попозже… Чтобы изменить тему разговора, он переключился на меня: «Вы любите платья? У меня есть кое-что для вас…» Он открыл старый платяной шкаф, годный разве что для нарядов принцессы или султана. Вышитые бальные платья с редкими кружевами — что это, сокровища мадам де Помпадур или блестящей куртизанки? Быть может, он сам иногда переодевался в женщину? Он показал мне костюм, расшитый перламутром. «Это мой купальный халат», — сказал он, ничуть не смутившись.

Когда мы с Дали наконец-то оказались на улице, мэтр рассмеялся: — С трудом можно поверить, что все это сосредоточено здесь, в самом центре Paseo di Gracia. Вы видели это ложе? Это что-то вавилонское, это для Навуходоносора! Вы заметили старушку, которая тушила свет? Это уникально…

За ужином Дали рассказал мне историю русского князя, влюбленного в танцовщицу. Князь решил пригласить ее к себе на ужин. Для этого он велел изготовить ковер из фиалок и расстелить его от дома своей дульсинеи до своего дворца. Дорога из фиалок в снежной России… Я с трудом в это поверила. Но Дали настаивал на сказочной роскоши аристократов старой России. Для него их жизнь состояла только из балов, банкетов и празднеств.