Далеко от яблони - [51]
– Может, пойдем на этот? – Майя ткнула пальцем в афишу.
Клер прищурилась.
– Да ну, фигня.
– Откуда ты знаешь? Не надо судить по названию.
– Звучит как фигня.
Майя вздохнула.
– А как тебе этот?
– Только не пришельцы.
– Может, их там и нет. С чего…
– Тут так и написано: «пришельцы».
– А если это метафора?
Клер лишь скептически приподняла бровь.
– Ладно, – сказала Майя, – идем пить кофе. Отсутствие пришельцев гарантировано.
Клер, однако, продолжала кукситься из-за кино; погода на улице стояла теплая, но того неприятного типа, когда через пять минут на солнце начинаешь потеть и пыхтеть; вдобавок папа написал Майе и Лорен, что его командировка в Новый Орлеан затягивается еще на два дня, поэтому нельзя ли перенести ужин с воскресенья на вторник? Он любит своих девочек и жутко, жутко сожалеет.
– Как обычно, – вздохнула Майя и сунула телефон в карман. Пускай Лорен отвечает. В конце концов, младшие сестры на то и нужны, чтобы спихивать на них грязную работу.
Не сводя с нее взгляда, Клер сделала глоток кофе. «Слишком много взбитых сливок», – невольно отметила Майя и сама удивилась, с каких это пор ее стало волновать, что пьет Клер.
– Что «как обычно»? – процедила Клер сквозь соломинку. – Кто это был?
– Папа. Застрял по делам в Новом Орлеане. Сможет поужинать со мной и Лор только во вторник.
– А-а. Хреново.
Майя бросила взгляд на Клер. Она уже чувствовала, как ее голые плечи начинает прихватывать загаром. Солнцезащитным кремом она сегодня не мазалась: они ведь планировали сидеть в кино.
– Ладно, выкладывай.
– Что? – не поняла Клер.
– Выкладывай, что думаешь.
Помолчав, Клер проговорила:
– Ну, это на самом деле хреново, но ты же все равно увидишь отца во вторник? Это совсем скоро. Может, на следующей неделе у вас получится провести вместе побольше времени.
Это был совершенно логичный, правильный ответ, и как раз поэтому он привел Майю в ярость. Клер слишком рациональна, слишком практична, слишком… Клер. Даже это чертово имечко дышит покоем. Майе нужен кто-нибудь такой же бешеный, пышущий гневом наравне с ней, чтобы, стоя на вершине своего вулкана, внутри которого клокочет и брызжет огненная лава, она не испытывала одиночества.
– Зачем ты это делаешь? – спросила Майя. Она тоже глотнула бы кофе, но ее стаканчик давно опустел. Клер, ко всему прочему, еще и пила медленно.
– Что именно?
– Постоянно изображаешь вселенское спокойствие. – Они сидели на стене у фонтана, и Майя спрыгнула, от возбуждения не в силах усидеть на месте. – Почему все время ведешь себя как моя мама?
– Твоя мама? – Клер недоверчиво рассмеялась. – Ты считаешь, я похожа на твою маму? Май, это полный бред.
– Разве я не могу просто разозлиться? – не унималась Майя. – Я скучаю по папе, ясно? Ску-ча-ю. Мне жаль, что ты не видишься со своим отцом, но даже если у меня ситуация лучше, чем у тебя, это вовсе не значит, что мне не может быть плохо!
Клер выпрямилась, напоминая кобру, приготовившуюся к броску.
– У тебя ситуация лучше, чем у меня? – с расстановкой произнесла она.
– Я не то хотела…
– То, то. Это твои слова. – Клер спрыгнула со стены, и теперь они стояли лицом к лицу. – Послушай, Майя, не надо вешать на меня свое дерьмо. Знаю, в последние пару месяцев тебе пришлось трудно: переезд отца, вся эта история с Грейс и Хоакином…
– Под «всей этой историей» ты, наверное, имела в виду, что я нашла не одного, а сразу двух биологических родственников! – резко перебила Майя.
– И я знаю, что ты волнуешься за маму…
– Не смей трогать мою маму! – заорала Майя. Ей страшно хотелось чем-нибудь швырнуться, чтобы ее снаряд срикошетил от стен с той неистовой силой, какая собиралась у нее в сердце. – Даже не упоминай ее!
– Но в этом-то все и дело, Май! Ты злишься на других людей, но не можешь им этого высказать, поэтому срываешься на мне!
– Ой, извините! Не знала, что моя девушка превратилась в психотерапевта. Какой сюрприз! В страховку ваш прием входит? – Майя мало что знала о психотерапевтах и страховках, слышала только, как об этом упоминали родители. Мама все повторяла, что курс семейной терапии им не по карману, потому что в страховку это не входит, но папа все равно заплатил. Не помогло.
– Майя! – рявкнула Клер. – Господи, как же ты иногда бесишь! Ведешь себя как ребенок!
– А ты не строй из себя всезнайку! – огрызнулась в ответ Майя. – Ни черта ты не знаешь о моей семье, так что не лезь!
– Я ничего не знаю, потому что ты мне не рассказываешь! Бросаешь за собой жалкие крошки хлеба и рассчитываешь, что я по ним тебя найду, но этого мало!
От неожиданности Майя заморгала.
– Что за чудовищное сравнение!
– Да неужели? Ты боишься, что я слишком много узнаю о тебе, вот и отгораживаешься. Думаешь, если мне станет известно больше, я тебя брошу.
Майя саркастически расхохоталась.
– Господи, какую фигню ты несешь. На минуточку, разве я мало рассказала тебе о моем отце? Ты знаешь все, все!
– А как насчет мамы? – выстрелила Клер, и Майя отвела глаза. – А, Май?
– Это личное. Касается ее, а не меня.
– Чушь! Тебя касается все, просто ты этого не понимаешь. И что значит «личное»? Я твоя девушка! Со мной можно говорить обо всем.
Майя чувствовала себя так, точно несется под гору на повозке, у которой отваливаются колеса, а скорость при этом нарастает.
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Сэм Дюшан, сочинитель шпионских романов, вдохновленный бессмертным шедевром Сервантеса, придумывает своего Дон Кихота – пожилого торговца Кишота, настоящего фаната телевидения, влюбленного в телезвезду. Вместе со своим (воображаемым) сыном Санчо Кишот пускается в полное авантюр странствие по Америке, чтобы доказать, что он достоин благосклонности своей возлюбленной. А его создатель, переживающий экзистенциальный кризис среднего возраста, проходит собственные испытания.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.
После смерти своей лучшей подруги Ингрид Кейтлин растеряна и не представляет, как пережить боль утраты. Она отгородилась от родных и друзей и с трудом понимает, как ей возвращаться в школу в новом учебном году. Но однажды Кейтлин находит под своей кроватью тайный дневник Ингрид, в котором та делилась переживаниями и чувствами в борьбе с тяжелой депрессией.
Аристотель – замкнутый подросток, брат которого сидит в тюрьме, а отец до сих пор не может забыть войну. Данте – умный и начитанный парень с отличным чувством юмора и необычным взглядом на мир. Однажды встретившись, Аристотель и Данте понимают, что совсем друг на друга не похожи, однако их общение быстро перерастает в настоящую дружбу. Благодаря этой дружбе они находят ответы на сложные вопросы, которые раньше казались им непостижимыми загадками Вселенной, и наконец осознают, кто они на самом деле.
Вскоре после самоубийства отца шестнадцатилетний Аарон Сото безуспешно пытается вновь обрести счастье. Горе и шрам в виде смайлика на запястье не дают ему забыть о случившемся. Несмотря на поддержку девушки и матери, боль не отпускает. И только благодаря Томасу, новому другу, внутри у Аарона что-то меняется. Однако он быстро понимает, что испытывает к Томасу не просто дружеские чувства. Тогда Аарон решается на крайние меры: он обращается в институт Летео, который специализируется на новой революционной технологии подавления памяти.
Однажды ночью сотрудники Отдела Смерти звонят Матео Торресу и Руфусу Эметерио, чтобы сообщить им плохие новости: сегодня они умрут. Матео и Руфус не знакомы, но оба по разным причинам ищут себе друга, с которым проведут Последний день. К счастью, специально для этого есть приложение «Последний друг», которое помогает им встретиться и вместе прожить целую жизнь за один день. Вдохновляющая и душераздирающая, очаровательная и жуткая, эта книга напоминает о том, что нет жизни без смерти, любви без потери и что даже за один день можно изменить свой мир.