Далёкий край - [4]

Тесная дружба, сложившаяся у Н. Задорнова с Вилисом Лацисом, Янисом Судрабкалном, Мирдзой Кемпе, Арвидом Григулисом и другими латышскими известными прозаиками и поэтами, обогатила, подарила незабываемые встречи с личностями интересными, многогранными, незаурядно-талантливыми, подлинно творческими.

Мощное реалистическое искусство классиков латышской литературы Яна Райниса и Андрея Упита, уходящее корнями в глубины народной жизни и народных характеров, несущее прогрессивные идеи и проникнутое философски зрелым постижением действительности, оказало определенное влияние на дальнейшее развитие художественных взглядов и формирование литературных, эстетических и этических традиций прозы Н. Задорнова.

Не случайно обратился он к переводу романа А. Упита «Просвет в тучах». Эпичность этого произведения, его исторический размах, мощь его реалистических характеров, сложное поэтическое своеобразие языка — все это отвечало литературным пристрастиям и художественной концепции Н. Задорнова. Работа эта осуществлена в соавторстве. Хороший отзыв на русский текст романа дал в письме к Упиту А. Фадеев, высоко оценивший художественность и мастерство перевода.

Годы жизни и работы в Латвии тесно сдружили Задорнова и с писателями более молодого поколения. Именно с ними — И. Зиедонисом, И. Аузинем, О. Лисовской, Э. Ливом и другими — осуществил он поездку на Дальний Восток, побывал как раз в тех местах, где разворачиваются действия романов о Невельском, в Николаевске-на-Амуре, Комсомольске-на-Амуре, в Хабаровске, на границе с Китаем и в Охотском море.

Он уже не раз бывал здесь и раньше. Верный своему методу, Н. Задорнов неоднократно повторял маршруты экспедиций капитана Невельского. На Петропавловской косе в Охотском море он видел посты, поставленные Невельским вопреки запретам царя. Здесь жил прославленный исследователь вместе с юной женой, последовавшей за ним и разделившей с мужем трудности походной жизни, тяготы и лишения морских экспедиций. В селении Тыр на Амуре, в Корсакове на Южном Сахалине ему удавалось найти потомков родственников Невельского и его соратников, сохранивших в памяти подробности высадки в этих местах первых русских морских десантов. Ему всегда были необходимы и всегда помогали встречи с людьми. Так же необходима была для него и углубленная, кропотливая работа. Он изучал обширный исторический архивный материал, относящийся к описываемой им эпохе, разыскивал записки, воспоминания, письма, дневники современников и участников трудных морских переходов и далеких плаваний, но прежде всего записи и дневники самого Г. И. Невельского. В архивах Военно-Морского флота и библиотеке им. В. И. Ленина в Москве, в Тарту, Таллине и Ленинграде, во время поездок по Дальнему Востоку он кропотливо собирал сведения о жизни своих героев. О жизни, которая была борьбой и подвигом. Высоким подвигом духа русского человека.

В сахалинской рукописи А. П. Чехова есть место, не вошедшее в книгу «Сахалин», скорей всего из-за запрета цензуры. «История Восточного побережья замечательна тем, что делали ее люди маленькие, не полководцы, не знаменитые дипломаты, а мичманы и шкиперы дальнего плавания, работавшие не пушками и ружьями, а компасом и лотом».

По мере сил Н. Задорнов попытался рассказать об этих замечательных людях на страницах своих романов. Он хотел донести до потомков суть событий, связанных с морскими завоеваниями эпохи, равной по своему историческому значению разве что эпохе Петра I. Но если события Петровского времени вписывались в историческую летопись России согласно воле царя, то морские открытия века XIX, не менее важные для Отечества, чем завоевание Балтики, совершались как бы наперекор царю и двору.

Все исследования и открытия, сделанные Невельским на Амуре, противоречили категорической резолюции царя: «Вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить». Само намерение Невельского совершить плавание на транспорте «Байкал» и остаться на Дальнем Востоке, чтобы провести там широкие научные работы, было вызовом времени, вызовом официальному мнению. Даже самые приближенные к царю люди не могли позволить себе такого. Вот как говорится об этом в романе «Первое открытие»: «Меншиков сожалел втайне, что глушит все здоровое во флоте, но, преданный царю, не желал совершать никаких неугодных ему действий. Он знал, что это плохо, но что иначе нельзя. Князь был умен, но ленив и привык, что ничему новому в чиновничьей России ходу не дают. Он стал таким же служащим, как все другие, и лишь в остротах, известных своей едкостью, отводил иногда душу.

«Науками надо заниматься там, где есть особые, назначенные государем для этой цели учреждения, которые и обязаны заниматься науками».

Гражданская смелость, настойчивость и упорство Невельского стали надежными проводниками молодого капитана на пути к достижению мечты. Он и члены его экспедиции добились невероятных результатов. На Амуре и Дальневосточном побережье были исправлены и уточнены карты, открыты удобные бухты, описаны залежи каменного угля и других полезных ископаемых, а также места обитания морского зверя. Огромный, колоссальный труд! Но разве только это? Вспомним, как заканчивается роман «Первое открытие». Чтобы проверить правильность старых описей и берестяных гиляцких карт Невельской ведет судно к Шантарским островам. Горячий сухой ветер предвещает небывалую бурю.