Далече от брегов Невы - [57]

Мной овладев, мне разум омрачив,

Уверена в любви моей несчастной.

Не видишь ты, когда, в толпе их страстной,

Беседы чужд, один и молчалив,

Терзаюсь я досадой одинокой;

Ни слова мне, ни взгляда… друг жестокой!

Более других его одесских знакомых занимала Пушкина Каролина Собаньская. Из всех знатных полек, живших тогда в Одессе, она считалась самой красивой.

Каролина Собаньская, урождённая графиня Ржевусская, происходила из знатной и образованной семьи.

Её брат Генрих Ржевусский был известным польским писателем. Позднее мужем её сестры Эвелины (по первому мужу Ганской) стал Онорэ де Бальзак.

И вот эта обаятельная образованная женщина, расставшись со стариком мужем, за которого её выдали совсем юной, связала свою судьбу с человеком во всех отношениях отвратительным — генералом Иваном Виттом, начальником южных военных поселений.

Она была (что считалось позором) его невенчанной женой. Причём не стыдилась этого. Одесское «высшее общество», как и петербургский свет, не отличалось беспорочностью. Надлежало лишь скрывать свои поступки, соблюдать «приличия». Собаньская их не соблюдала. Она входила в одесские гостиные с гордо поднятой головой и, не обращая внимания на негодующий шёпот и враждебные взгляды, шла твёрдой поступью и садилась на лучшее место.

Чем же привлекал её Витт? Она была бедна, он — богат (Витт не слишком щепетильно обращался с казёнными суммами). Он преуспевал, был на виду у начальства. К тому же, их сближало то, что оба были авантюристами.

Поэт Адам Мицкевич говорил о Витте: «…сын польского генерала и гречанки — он был неизвестно какого племени и какой религии». Это говорилось в том смысле, что Витт был проходимцем, человеком без родины, не имеющим за душой ничего святого.

При русском дворе, где охотно пользовались его услугами, знали ему цену. «Граф Витт такой негодяй, каких свет ещё не производил, — считал брат царя Константин Павлович, — религия, закон, честность для него не существуют. Словом, это человек, как выражаются французы, достойный виселицы».

Ставленник Аракчеева, помогавший ему осуществлять на юге изуверскую затею царя о создании по всей России военных поселений, шпион по призванию, Витт знал о существовании Тайного общества, вёл слежку за заговорщиками, надеясь извлечь из этого выгоду. Собаньская служила ему верной помощницей — писала в Петербург за него доносы (Витт был невеликий грамотей), собирала для него сведения. В её салоне сходилось отборное мужское общество, и все политические разговоры, которые сама и возбуждала, она передавала Витту.

Пушкин не подозревал, что красавица Собаньская шпионила и за ним.

Первое время в отеле Рено рядом с Пушкиным жил Филипп Филиппович Вигель. Он приехал на службу в Новороссию.

Вигель был человеком далеко не привлекательным: злым, завистливым, двоедушным. Но при этом умным, острым, наблюдательным. Зная всё обо всех, никому не давал пощады.

Пушкин был одним из немногих, о ком Вигель не злословил.

«В Одессе, — рассказывал Вигель о Пушкине, — где он только что поселился, не успел ещё он обрести весёлых собеседников… Встреча с человеком, который мог понимать его язык, должна была ему быть приятна, если б у него и не было с ним общего знакомства и он собою не напоминал бы ему Петербурга…

Простое доброжелательство моё ему полюбилось, и с каждым днём наши беседы и прогулки становились всё продолжительнее. Как не верить силе магнетизма, когда видишь действие одного человека на другого? Разговор Пушкина, как бы электрическим прутиком касаясь моей чёрными думами отягчённой главы, внезапно порождал в ней тысячу мыслей, живых, весёлых, молодых, и сближал расстояние наших возрастов. Беспечность, с которою смотрел он на своё горе, часто заставляла меня забывать и своё собственное».

Молодой его собеседник казался Вигелю беспечным. Вигель был не тот человек, перед кем Пушкин мог бы открыть душу. Такого человека в Одессе не было.

Наезжал сюда, правда, Александр Раевский.

«Приезды А. Н. Раевского развлекали Пушкина, как будто оживляли его», — вспоминал Липранди.

Старший сын генерала Раевского Александр с тех пор, как Воронцовы поселились в Одессе, подолгу гостил у них на правах родственника. Мать жены Воронцова Елизаветы Ксаверьевны приходилась тёткой Раевскому-старшему.

Александр Раевский был влюблён в Елизавету Ксаверьевну и хотел находиться там же, где и она.

Пушкин после совместной жизни на Кавказе встречался с Александром Раевским не только в Каменке, но и в Кишинёве, и в Киеве. Теперь они виделись часто и могли возобновить свои долгие беседы.

За эти годы в судьбе молодого полковника произошли перемены, и отнюдь не к лучшему.

Он вышел в отставку. Военной карьеры не сделал. Все, в том числе и Пушкин, прочили ему выдающуюся будущность. Надежды не оправдались. Его блестящий ум, всё отрицая и осмеивая, ничего не мог создать. Раевский понимал, что на великое не способен, на малое же был не согласен. Ещё больше озлобившись, он втайне завидовал и отцу, и брату. И особенно Пушкину.

Вигель не без основания замечал: «Известность Пушкина во всей России, хвалы, которые гремели ему во всех журналах, превосходство ума, которое внутренно Раевский должен был признавать в нём над собою, всё это тревожило, мучило его».