Далече от брегов Невы - [51]

Одессу звучными стихами

Наш друг Туманский описал,

Но он пристрастными глазами

В то время на неё взирал.

Приехав, он прямым поэтом,

Пошёл бродить с своим лорнетом

Один над морем — и потом

Очаровательным пером

Сады одесские прославил.

Всё хорошо, но дело в том,

Что степь нагая там кругом;

Кой-где недавний труд заставил

Младые ветви в знойный день

Давать насильственную тень.

Казённый одесский сад не радовал зеленью. «На него было отвратительно и жалко смотреть, — рассказывал Вигель. — С мая невозможно было в нём гулять, видел ли в нём кто зелень когда-нибудь, не знаю, густые облака пыли с окружающих его улиц всегда его обхватывали и наполняли. Мелкие листки акаций и тополей, коими он был засажен, серый цвет сохраняли всё лето».

Некоторые одесские улицы, обсаженные тополями и акацией, производили более отрадное впечатление. Один из чиновников, приехавших с Воронцовым, писал в Петербург: «Я почти не видел хорошенько Одессы в подробности, но вообще судя по немногим улицам, где я пробежал, строения очень красивы и улицы многие имеют аллею славных итальянских тополей, которые дают и хорошую тень и вид красивый».

Был в Одессе и неплохой Ботанический сад, сады на дачах вельмож. Это обнадёживало, служило залогом будущего.

И такая, со всеми своими недостатками, Одесса пленяла Пушкина. Она была для него «прелестным городом».

Но солнце южное, но море…

Чего ж вам более, друзья?

Благословенные края!

«Итак, я жил тогда в Одессе»

Прежде чем поселиться в Одессе, Пушкин побывал здесь несколько раз. Осенью 1820 года его путь из Крыма в Кишинёв лежал через Одессу. В марте 1821 года, возвращаясь из Каменки, он ненадолго остановился в приморском городе. Приезжал сюда и в мае того же года и провёл здесь около двух недель. Его тянуло в Одессу, где дышалось вольнее и где он чувствовал себя независимей, свободней. В этот свой приезд он окончил «Кавказского пленника» — написал эпилог и под ним пометил: «Одесса 1821 15 мая».

25 мая Пушкин вернулся в Кишинёв, а уже в конце августа писал приехавшему в Одессу брату Александра Ивановича Тургенева Сергею Ивановичу: «С радостью приехал бы я в Одессу побеседовать с вами и подышать чистым европейским воздухом, но я сам в карантине, и смотритель Инзов не выпускает меня как заражённого какою-то либеральною чумою». Это писалось в самый разгар греческих событий.

Только летом 1823 года удалось Пушкину вырваться из Кишинёва. А с начала августа он стал одесским жителем.

«…В Одессе было тогда только два заезжих дома под именем отелей, принадлежащих двум купцам — французам Сикару и Рено, — рассказывал приехавший тогда в Одессу петербургский знакомец Пушкина Вигель. — Первый из них был настоящий торговец из Марселя, умный, весёлый, приятный человек. Другой был парикмахер, который понажившись, стал торговать духами под покровительством Ришелье в Одессе, от пудры перешёл он к крупчатой муке, разбогател, завёл себе дачу и построил дома… Бывший парикмахер успел уже всем обзавестись: и толстым откормленным брюхом, и красавицей женой, и баронским титулом, и Владимирским крестиком в петлице, и деревней, населённой русскими крестьянами».

Рено был человеком весьма предприимчивым. В самом начале века он откупил у князя Григория Волконского его дом на углу Ришельевской и будущей Ланжероновской улиц, сперва пристроил к нему ещё одно здание, а затем и овальную Биржевую залу с галереями и хорами для вечерних собраний. Ту самую, в которой одесское коммерческое общество давало бал в честь Воронцова. В домах, построенных Рено на его огромном участке, помещались и казино, и гостиница, ему принадлежавшие. Пушкин сперва остановился в «Hôtel du Nord» — так называлась гостиница Синара в его доме на Итальянской улице, затем поселился в гостинице Рено, «близ театра», где останавливались все приезжающие из Петербурга чиновники, определённые в штат генерал-губернатора. Обе гостиницы находились в центральной части города. Как она выглядела, описал приплывший сюда морем петербургский литератор Свиньин: «По длинному покатому спуску выходишь на широкую, великолепную улицу и с первым шагом видишь себя посреди богатого многолюдного города. Удостоверение ещё увеличивается по мере приближения Ришельевскою улицею к центру города: по обеим сторонам оной встречаешь огромные дома в 2 и 3 этажа, магазейны, блестящие сокровищами Европы и Азии, и роскошные казино полные посетителей».

По переписи 1817 года в Одессе насчитывалось 32 740 жителей, и население её всё возрастало.

Свиньин останавливался вскоре после Пушкина в отеле Рено, занял, по его словам, «в клобе» 14-й номер, «имеющий балкон на Ришельевскую и Дерибасовскую улицы». К слову «клоб» сделал примечание: «Лучшая гостиница в Одессе». «Клобом» назвал он отель потому, что в этом же доме Рено сдавал помещение клубу «Ресурса».

Как рассказывали одесские старожилы, Пушкин занял номер во втором верхнем этаже отеля Рено с угловым балконом, очевидно тот же, где после жил Свиньин.

С одной стороны углового балкона видно было море, с другой — театр. Место было людное, оживлённое. Под балконом то и дело сновали экипажи, тарахтели телеги, спешили верховые. К вечеру, когда спадала жара, появлялись гуляющие.